Юнармия   ::   Мирошниченко Григорий Ильич

Чиканов тянул дым из папиросы долго-долго, закрывая ее пятерней, будто боялся, что у него выхватят папиросу. Выпускал он дым длинной тоненькой змейкой или же, от­крывая широко рот, пускал сизые кольца. А сам не сводил глаз с Васькиного отца. Видно, все соображал, как получ­ше ответить Илье Федоровичу на его обидные слова.

Наконец он бросил папиросу, откашлялся и заговорил:

– Тебе, Илья Федорович, ничего не стоит человека обидеть. Я сам революционер, да один в поле не воин. Вет­ру не нахватаешься, а казаков не сдвинешь с места. Они за белую власть трусятся. А мы почему-то в пекло лезть обязаны. Лучше посидим, посмотрим. А то достукаешься до виселицы.

– Ну, ты, революционер, сиди и смотри, – сказал Илья Федорович, – а мы за ружья возьмемся. Как поднимутся все – тихорецкие мастерские да ставропольские, да в Ар­мавире на заводе, да как поднажмут красные с другой стороны – тут и пойдет катавасия.

– Да мы им так накладем! – закричал вдруг Васька и замахал руками. – Из винтовок, из пулеметов!.. Да как жахнем бомбой!

– Ты что расходился? – цыкнул на него отец. – Тоже вояка нашелся!

Васька сразу присмирел и смутился.

– Эх ты, – толкнул я его в бок кулаком. – На самом интересном месте разговор перебил.

И правда, разговор больше не клеился. Только Чиканов бормотал себе под нос:

– Нет, лучше не рыпаться. Не понимаем мы ни черта, что оно, к чему оно и куда оно клонится.