JК
Юнкера :: Куприн Александр Иванович
Страница: 346 из 347Отвратительной подробностью этих попоек было непристойное поведение "августейшего семеновца", великого князя Бориса Владимировича,каждый раз напивавшегося "в стельку". На обязанности дежурного по полку, который не имел права пить в этот день, было следить за "высочайшим гостем" и не допускать скандала. Пришлось эту роль выполнить как-то и мне. Должность отвратительная!.. Становилось скучно. Невольно вспоминалась Москва, где не только в художественной среде, но даже в мире купцов-меценатов ни одна встреча не походила на другую и где даже от выпившего иногда можно было услышать что-то интересное...
Но сверх монотонности придворных торжеств и полковой жизни имелся более важный мотив разочарования полковой жизнью. Я понимал, что за громким словом "лейб-гвардия" (по-русски "царские телохранители") не скрывается абсолютно ничего: действительными телохранителями царя были охранники и жандармы, которых та же гвардия презирала. Смущало меня и засилие великих князей на командных должностях. Пока был жив Александр III, он еще держал в строгости расплодившихся Романовых, но с воцарением слабовольного Николая великие князья взяли полную волю.
И самая военная карьера, которая никогда не казалась мне привлекательной, обернулась своей отрицательной стороной - все зависело от случая, каприза, интриги в придворных кругах. Даже авторитет Академии, о которой твердил отец, провалился в моих глазах, когда я узнал подноготную молниеносной карьеры, сделанной в генеральном штабе несколькими гвардейскими офицерами. Оставаться в строю казалось беспросветно скучным.
Но сверх монотонности придворных торжеств и полковой жизни имелся более важный мотив разочарования полковой жизнью. Я понимал, что за громким словом "лейб-гвардия" (по-русски "царские телохранители") не скрывается абсолютно ничего: действительными телохранителями царя были охранники и жандармы, которых та же гвардия презирала. Смущало меня и засилие великих князей на командных должностях. Пока был жив Александр III, он еще держал в строгости расплодившихся Романовых, но с воцарением слабовольного Николая великие князья взяли полную волю.
И самая военная карьера, которая никогда не казалась мне привлекательной, обернулась своей отрицательной стороной - все зависело от случая, каприза, интриги в придворных кругах. Даже авторитет Академии, о которой твердил отец, провалился в моих глазах, когда я узнал подноготную молниеносной карьеры, сделанной в генеральном штабе несколькими гвардейскими офицерами. Оставаться в строю казалось беспросветно скучным.