Юность командиров   ::   Бондарев Ю В

И звучно в умывальной плескал душ, глухо, как в бане, раздавались голоса; оттуда то и дело выходили, смеясь, голые по пояс курсанты, чистые, свежевыбритые, пахнущие одеколоном, весело позванивали шпорами по коридору.

В ленинской комнате неумело играли на пианино - и Борис остановился, поморщился: "Черные ресницы, черные глаза", - и он с горьким покалыванием в горле подумал о Майе... Но после всего случившегося, как бы опрокинувшего его навзничь, после того, что он испытал недавно, что-то надломилось в нем, остудилось, и его не тянуло даже к Майе - просто не было для нее места в душе его.

Борис вошел в батарею. За раскрытыми дверями умывальной, залитой розовым светом заката, среди розовых, словно дымных, зеркал двигались силуэты, и совсем близко увидел Борис тоненького, как стебелек, Зимина. Тот глядел на себя в зеркало, старательно приминая, приглаживая белесый хохолок на макушке; от усиленного этого старания у него вспотел, покрылся капельками веснушчатый носик, весь его вид являл человека, который очень спешил.

- Вот наказанье! - говорил он страдальчески. - Скажи, Ким, отрезать его, а? Он лишний какой-то...

- Делай на свое усмотрение, - ответил серьезный голос Кима. - Никогда не был парикмахером. Принимай самостоятельное решение.

Зимин суетливо потянулся за ножницами на полочке.

- Да, отрежу, - сказал он. - А знаешь, в парке сегодня жуть: карнавал, танцы, фейерверк! "Количество билетов ограничено". Огромнейшие афиши по всему городу, даже возле проходной!..