Юность   ::   Почивалин Николай Михайлович

- С новосельем! - раздается в дверях веселыйголос Машеньки. - Женя, что вы смотрите?

Гранович поспешно бросает книжку на пол, загораживает Машеньке путь.

- Ничего, Машенька, ерунда.

- А все-таки?

- Пособие для немецких солдат... по любви.

Щеки девушки рдеют.

Начинается наш трудовой день.

Чернякова читает корректуру, я правлю корреспонденции, Метников, насвистывая, составляет макет номера.

Из типографии доносится веселый смех - это потешает наборщиц разбитной Леша Зайцев, наш шофер. Дел у него сегодня немного, следить за крохотным движком надобности нынче нет. Газету будем печатать здесь - печатная машина в порядке, работать в просторном помещении удобнее, чем в тесном автобусе. Я чаще, чем другие сотрудники, хожу в типографию и замечаю, как поразному относятся девушки-наборщицы к бойкому шоферу. Зина бросает на Лешу неодобрительные взгляды.

Только изредка, при удачной шутке, ее тонкие брови вздрагивают. Нюра простодушно хохочет, порой, точно ее щекочут, взвизгивает.

- Слушайте, Гуарий, - раздается насмешливый голос Метникова. - Вы думаете, у нас в газете шестнадцать полос да еще воскресное приложение? Не думаете? Тогда наполовину сократите!

Миша Гуарий страдальчески морщится, начинает беспощадно резать свое творение. Вид у него сумрачный, решительный, тонкие ноздри раздуваются.

- Миша, - как ни в чем не бывало спрашивает Метников, - нравятся вам мои усы?

- Скверные, неприличные, рыжие усишки! - зло рубит Гуарий.