Страница:
23 из 101
— Л я их палкой! — показывает Тренька палку, что вырезал ему из молодой крепкой березы Митька.
Не знает мать, плакать или смеяться.
— Нешто от волков палкой отобьешься?
— А я их напугаю!
Вот тебе и весь сказ!
Храбрится Тренька перед матерью. По правде, страшновато в лесу.
Особенно коли припозднится с обратной дорогой. Хрустнет поодаль ветка — у Треньки душа в пятки. Ну, а как и впрямь волк или медведь караулят?
Учил дед: самое последнее — от зверя иль животного бежать, будь то волк, собака или бык бодливый. Никак нельзя свой страх показывать. Потому хоть и озирается Тренька, однако крепится, шагу не прибавляет.
Иной раз для храбрости даже песню запоет.
Однако чем далее, тем короче становятся дни и длиннее ночи.
Все позже занимается тусклый осенний рассвет, и все раньше опускаются густые темные сумерки. И лес день ото дня делается мрачнее и словно бы гуще.
Как-то сам Митька, проводив Треньку, сказал:
— Ты погоди пока ходить ко мне. Снег ляжет, в лесу посветлее будет, да и зверь по белой тропе осторожнее станет — тогда другое дело. Вчера ночью волки в двух дворах овец порезали и потаскали.
Жалобно посмотрел Тренька на старшего брата:
— Взял бы меня на псарню? Работы не боюсь, какую хочешь сделаю.
Попроси мамку с тятькой, может, отпустят, а?
— Эх, Тренька, глупый ты человек, — вздохнул Митька. — Раньше времени в хомут-то чего лезть? Еще запрягут, повезешь свое. На княжьей псарне служить — не у мамки на печке нежиться.
Тренька нос повесил.
|< Пред. 21 22 23 24 25 След. >|