Юрьев день   ::   Куликов Геомар Георгиевич

Дядька Никола согласно головой кивает: его иоле лошади дожидается.

Крестьянин, мужик черный, угрюмый, пророчествует:

— По осени урожай, трудом тяжким полученный, в рытовские амбары повезешь. А зимой к нему же за своим хлебушком на поклон явишься.

И даст он не взаймы просто, а заставит более отдать, чем взято. Да еще на барских покосах лишку отработать.

Второй крестьянин, с бороденкой жиденькой, глазами, запавшими после болезни, подтверждает:

— Верные слова. Петлю на мужике завязывает Рытов. Чтобы в должниках ты у него безвылазно пребывал. И далее не лучше — хуже будет.

Потолковали горестно мужики, расходиться стали.

Когда остались Тренькины родичи одни, дядька Никола молвил:

— Уходить надобно, пока не затянуло нас всех в рытовскую ловушкузападню, ровно телят в болотную трясину.

— Уходить... — отозвался сумрачно дед. — На то деньги потребны большие. Где их взять? На дороге, поди, не валяются...

Тренька последние слова услышал, в разговор вмешался:

— Неправда, деда. Иной раз валяются. Нешто забыл, как я, когда еще у князя жили, денежку нашел, а? Вот и здесь, может, найду!

Дед Треньку не выругал. За вихры рукой худой рассеянно потрепал:

— Да уж, Терентий, на тебя одного осталась надёжа.

Понимал Тренька, насмехается дед. Не обиделся. Подумал только про себя: «Погоди, вот возьму и найду деньги надобные. Клад сыщу. Сказывает же Митрошка, по дороге тех кладов от лихих людей зарыто видимоневидимо...