JК
Юрий (незаконченный роман) :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 33 из 189Самого Мамая направляли фряги-католики! Не с Ордою, а с Римом дрались мы в пору ту! И нынче грядет на нас та же беда!
— Того не ведаю! Но спор ныне — о вышней власти, и ты приехал сюда, не остался на Москве! Стало, не веришь, что за тебя тамо станут многие! И Паисий…
Юрий, не сдержавшись, молвил резко: — Старец Паисий держит руку Москвы! Решил бы Фотий инако, и Паисий бы переменил! А что решит Фотий, ежели в Царьграде одолеют сторонники унии с Римом? Не ведаешь? И я не знаю того! Большие дела грядут, сын! Грозные дела! И не отроку десятигодовалому решать их! Софья с присными погубит страну, и мы все будем в ответе за то!
Иван молчал. Смотрел на отца хмуро, смаргивая. (Точно собака на хозяина! — пришло сравнение, и у Юрия неволею защемило сердце. — Что ты можешь, что ты тщишься решать, сын, ежели сам отвергся от власти и чаешь одного — уйти в монастырь, покончив счеты с княжеской участью своей!)
— Будет кровь, батюшка! — тихо молвил Иван. — Нехорошо, когда русские люди воюют друг с другом! Сам же ты говорил. И паче того — настанет и возрастет взаимная злоба в людях! На радость дьяволу и на погибель русской земле!
— Отец завещал! Слышишь, отец завещал мне править вслед Василию! — вновь не сдержал гнева Юрий.
Иван сидел, низко опустив голову так, что его давно немытые сальные пряди долгих волос вовсе заслонили лицо. И вдруг тяжелая капля упала на столешню. За ней вторая, третья. Сын плакал молча, сидел и плакал, не сдерживая слез.
Юрий вскочил, взял Ивана за плечи, притиснул к своей груди дорогую сыновью голову. На миг — только на миг! — просквозило: а не оставить ли это все, дав событиям течь по своей неведомой стезе и принимая сущее вовсе без спора? Он стоял, охватив сына, оглаживая его по волосам и плечам, и не ведал, что решить, чем помочь своему несчастному первенцу.
— Прости! — бормотал Иван. — Прости, быть может, ты и прав! Не ведаю! А токмо… — Он вдруг поднял голову, поглядел на отца снизу вверх. — Отпусти меня! — выговорил с надеждой.
— Того не ведаю! Но спор ныне — о вышней власти, и ты приехал сюда, не остался на Москве! Стало, не веришь, что за тебя тамо станут многие! И Паисий…
Юрий, не сдержавшись, молвил резко: — Старец Паисий держит руку Москвы! Решил бы Фотий инако, и Паисий бы переменил! А что решит Фотий, ежели в Царьграде одолеют сторонники унии с Римом? Не ведаешь? И я не знаю того! Большие дела грядут, сын! Грозные дела! И не отроку десятигодовалому решать их! Софья с присными погубит страну, и мы все будем в ответе за то!
Иван молчал. Смотрел на отца хмуро, смаргивая. (Точно собака на хозяина! — пришло сравнение, и у Юрия неволею защемило сердце. — Что ты можешь, что ты тщишься решать, сын, ежели сам отвергся от власти и чаешь одного — уйти в монастырь, покончив счеты с княжеской участью своей!)
— Будет кровь, батюшка! — тихо молвил Иван. — Нехорошо, когда русские люди воюют друг с другом! Сам же ты говорил. И паче того — настанет и возрастет взаимная злоба в людях! На радость дьяволу и на погибель русской земле!
— Отец завещал! Слышишь, отец завещал мне править вслед Василию! — вновь не сдержал гнева Юрий.
Иван сидел, низко опустив голову так, что его давно немытые сальные пряди долгих волос вовсе заслонили лицо. И вдруг тяжелая капля упала на столешню. За ней вторая, третья. Сын плакал молча, сидел и плакал, не сдерживая слез.
Юрий вскочил, взял Ивана за плечи, притиснул к своей груди дорогую сыновью голову. На миг — только на миг! — просквозило: а не оставить ли это все, дав событиям течь по своей неведомой стезе и принимая сущее вовсе без спора? Он стоял, охватив сына, оглаживая его по волосам и плечам, и не ведал, что решить, чем помочь своему несчастному первенцу.
— Прости! — бормотал Иван. — Прости, быть может, ты и прав! Не ведаю! А токмо… — Он вдруг поднял голову, поглядел на отца снизу вверх. — Отпусти меня! — выговорил с надеждой.