Южнее главного удара   ::   Бакланов Григорий Яковлевич

— Молодец, — коротко похвалил Беличенко, — разворачивайся быстро, цепляй второе орудие! Назаров ещё полон был всем тем, что они сделали, ему очень хотелось рассказать, как они спасли трактор, что в первый момент почувствовал себя обиженным. Но после понял: Беличенко относился к нему сейчас, как к самому себе. И пусть всегда так будет! Уже сильно посвистывали пули. Но гуще они свистели в саду, где солдаты ломали заборы и рубили хворост под колёса пушкам. Здесь двоих ранило, а один был убит. Никто не видел, как убило его. Нёс вместе со всеми хворост, а когда оглянулись — он лежал на вязанке, уткнувшись лицом в снег, и — кровь за ухом. Бородин перевернул его на спину, солдат вяло разбросал руки.

— Берите хворост, ребята, — сказал Бородин н, оглянувшись, увидел, что широкогрудый заряжающий Никонов рубит яблоню.

— Стой! — закричал он. — Это же яблоня! Но тут же, смутившись, махнул рукой: руби, мол. Когда наконец пушки были вытащены наверх, начало светать. Внизу была ещё ночь, но здесь выступали из темноты прежде незаметные предметы: и затоптанная сапогами молодая ёлочка, и куст смородины, приваленный снегом. Весь склон, изрытый гусеницами, с раздавленными, расщеплёнными, измочаленными деревьями, клочьями, втоптанных шинелей, досками, валявшимися повсюду, говорил о тяжёлой борьбе, которая была здесь. И люди, взошедшие на него, увидели с гребня: начинается утро. Город, ночь были позади. Как только тракторы, подцепив орудия, начали спускаться, отступил и Архипов, все это время вместе с разведчиками сдерживавший немцев. Он приволок с собой пулемёт, рябоватый наводчик сорокапятимиллиметровой пушки принёс ящик с патронами.