Как бросают курить   ::   Вудхауз Пэлем Гринвел

На лестнице они остановились, ибо мимо что-то пролетело, по-тюленьи пыхтя.

— Что это? — вскричала леди Росситер.

— Да, странно, — согласилась Гермиона. — Такое тяжелое… Надо спросить мистера Маллинера, не уронил ли он чего-нибудь.

Когда они вошли в мастерскую, Игнатий стоял на одной ноге и потирал пальцы другой. По рассеянности, присущей художникам, он забыл, что еще в домашних туфлях. Однако, несмотря на боль, вид у него был такой, какой бывает у человека, поступившего правильно.

— Доброе утро, — сказала леди Росситер.

— Доброе утро, — сказала Гермиона.

— Добррр утрррр, — сказал Игнатий, с отвращением глядя на них. Теперь он понял, что хуже всех в семье — не братья, а именно сестра, и быстротечная радость сменилась горчайшей скорбью. Мы не смеем вообразить, что случилось бы, наклонись в этот миг Гермиона.

— Вот и мы, — сказала леди Росситер.

Шкаф тихонько приоткрылся, оттуда выглянуло бледное лицо. Взметнулась пыль, раздался свист рассекаемого воздуха, что-то вылетело в дверь — и она захлопнулась.

Леди Росситер, тяжко пыхтя, прижала руку к сердцу.

— Что это? — спросила она.

— Мне кажется, Сиприан, — предположила Гермиона.

— Ушел! — закричал Игнатий, выбегая на лестницу.

Когда он вернулся, кривясь от горя, леди Росситер думала о том, что два психиатра пришлись бы очень кстати, но не огорчалась — безумный художник ничуть не хуже разумного.

— Ну что же, — приветливо сказала она.