Как и зачем я писал апокриф к Властелину колец   ::   Еськов Кирилл

Однако реакция по-детски разобиженных толкинистов выводит нас на одну по-настоящему интересную проблему: о "рационализации и утилизации" вторичных миров, созданных демиургами-предшественниками. (Так ли уж "первичен" мир, в котором мы с вами живем - т.е. был ли на самом деле Ричард III злобным горбуном-клятвопреступником, а Александр Невский - chevalier sans peur et sans reproche - это вопрос отдельный и далеко выходящий за рамки нашего эссе.) У истоков этой литературной традиции - лицедейства на фоне чужих масок и декораций, - стоит грек Дион Златоуст, живший во времена Римской империи; препарируя скальпелем иронии Гомеровский текст (и строго следуя при этом его "фактологии"!), он весьма убедительно доказывал, что в Троянской войне греки-ахейцы потерпели от греков-троянцев сокрушительное поражение и отбыли домой несолоно хлебавши, а все дальнейшее было, выражаясь нынешним языком, чистейшей воды пиаром.

Так вот, есть два варианта обращения с исходным миром. Во-первых, можно механически раздвинуть его во времени или в пространстве - тогда выйдет сиквел. Сиквел - штука принципиально вторичная и коньюнктурная, и мне лично примеры сиквелов, ставших сколь-нибудь заметными литературными явлениями, неизвестны (сериалы, типа похождений лейтенанта Форкосигана или полковника Исаева - это особая статья). Более того, полноценное "продолжение" невозможно дописать даже к своему собственному тексту: "Двадцать лет спустя" против "Трех мушкетеров" или "Сказка о Тройке" против "Понедельника" - это, согласитесь, как плотник насупротив столяра и Каштанка насупротив человека...