JК
Как я таким стал, или Шизоэпиэкзистенция :: Белов Руслан
Страница: 49 из 308Сейчас сижу в 100м от лагеря и пишу, на него поглядывая.
Вечер. За пазухой нашел скорпиона. Хотел засушить, но канавщики отобрали и сожгли – «Чтобы жена его не пришел». Теперь везде чудятся скорпионы, но спальник перед сном проверять не стал – поленился. Ахтам, лежа, читает по складам поэму. Остальные канавщики слушают, обсуждая интересные места и разъясняя друг другу неясности – переводят с литературного на разговорный.
Шум реки. Сознание исключает его, как константу, но раз за разом он прорывается в палатку. Ибрагим наблюдает за мной. У Ахтама большой красный нос, он почти упирается в книгу. У Володи сильный насморк. Взрывник Лева рассказывает ему, как в войну мать, работавшая на мясокомбинате, выносила во влагалище мясо, и как он сам продавал на рынке банки из-под сгущенки, наполненные песком.
11.09.73. В маршруте Кузаев рассказал об Олоре:
«Однажды подымались, и был с нами Олор – ты не знаешь, он ведь воевал и майор. На штольне, где с вахтовки на лошадей пересаживались, он так набухался, что в седле не держался категорически. Дело шло к вечеру, до ночи надо было еще километров пятнадцать проехать до перевалочного лагеря, и мы его привязали к вьючному седлу намертво, по рукам и ногам привязали. В лагерь пришли ночью, попили корейскую дешевую – вот ведь гадость! – и спать. Утром встали и с дурными головами наверх поперлись. И только километра через два Костя вспомнил, что Олора накануне никто с лошади не снимал и что утром его никто не видел.
Вечер. За пазухой нашел скорпиона. Хотел засушить, но канавщики отобрали и сожгли – «Чтобы жена его не пришел». Теперь везде чудятся скорпионы, но спальник перед сном проверять не стал – поленился. Ахтам, лежа, читает по складам поэму. Остальные канавщики слушают, обсуждая интересные места и разъясняя друг другу неясности – переводят с литературного на разговорный.
Шум реки. Сознание исключает его, как константу, но раз за разом он прорывается в палатку. Ибрагим наблюдает за мной. У Ахтама большой красный нос, он почти упирается в книгу. У Володи сильный насморк. Взрывник Лева рассказывает ему, как в войну мать, работавшая на мясокомбинате, выносила во влагалище мясо, и как он сам продавал на рынке банки из-под сгущенки, наполненные песком.
11.09.73. В маршруте Кузаев рассказал об Олоре:
«Однажды подымались, и был с нами Олор – ты не знаешь, он ведь воевал и майор. На штольне, где с вахтовки на лошадей пересаживались, он так набухался, что в седле не держался категорически. Дело шло к вечеру, до ночи надо было еще километров пятнадцать проехать до перевалочного лагеря, и мы его привязали к вьючному седлу намертво, по рукам и ногам привязали. В лагерь пришли ночью, попили корейскую дешевую – вот ведь гадость! – и спать. Утром встали и с дурными головами наверх поперлись. И только километра через два Костя вспомнил, что Олора накануне никто с лошади не снимал и что утром его никто не видел.