Какая-то ерунда (сборник рассказов)   ::   Хургин Александр

Поэтому совсем непонятно было, почему он вдруг судорожно взмахнул руками и опрокинулся на спину, почему не стал, кряхтя и потирая ушибленные места, подниматься, а остался лежать в желтом свете вспыхнувшего в этот миг уличного фонаря, быстро желтея лицом.

И вообще - зачем выходил человек, когда почти вечер и так скользко?

Непонятно. 1989

МНЕ ХОРОШО

Они мне сказали:

- Конечно, тебе хорошо. Руки-ноги есть, чего еще надо?

А я говорю:

- Мне хорошо? Хорошо.

И отрубил себе правую руку. По плечо. А левой рубить, знаете, как неудобно? Рубишь-рубишь, рубишь-рубишь...

А они говорят:

- Подумаешь, левая ж рука осталась.

А я говорю:

- Да?

И отрубил себе левую руку. Одной левой отрубил. И тоже по плечо. Чтоб знали!

А они говорят:

- А-а, - говорят, - самострел, самострел! Под суд его, собаку такую!

А я говорю:

- Ну, - говорю, - хорошо!

И пошел. Под их суд.

А они говорят:

- Конечно, тебе хорошо. Три года дали. Три года - это вообще и за срок даже не считается.

А я говорю:

- Так я ж, - говорю, - зато теперь без рук.

А они говорят:

- Ну и что, что без рук? Да без рук настоящий - наш - человек может не то что жить полнокровной жизнью и трудиться не покладая рук, но и детей рожать наших.

А я говорю:

- Хорошо. Я вам сделаю, - говорю.

Взял и родил. Хоть и намучился. Оно без рук, знаете, как рожать? Рожаешь-рожаешь, рожаешь-рожаешь...