Калхас   ::   Чехов Антон Павлович

- Стар, немощен, помирать надо... Страшно!

- Вам, Василий Васильич, домой пора-с! - сказал нежно Никитушка.

- Не пойду. Нет у меня дома! Нет, нет!

- Господи Иисусе! Уж и забыли, где живете?

- Не хочу туда, не хочу... - бормотал комик в каком-то исступлении. Там я один... никого у меня нет, Никитушка, ни родных, ни старухи, ни деток... Один, как ветер в поле... Помру, и некому будет помянуть.

Дрожь от комика сообщилась и Никитушке... Пьяный, возбужденный старик трепал его руку, судорожно сжимал ее и пачкал смесью грима со слезами. Никитушка ежился от холода и пожимал плечами.

- Страшно мне одному... - бормотал Калхас. - Некому меня приласкать, утешить, пьяного в постель положить. Чей я? Кому я нужен? Кто меня любит? Никто меня не любит, Никитушка!

- Публика вас любит, Василий Васильич!

- Публика ушла и спит... Нет, никому я не нужен, никто меня не любит... Ни жены у меня, ни детей.

- Эва, о чем горюете!

- Ведь я человек, живой... Я дворянин, Никитушка, хорошего рода... Пока в эту яму не попал, на военной служил, в артиллерии. Молодец какой был, красавец, горячий, смелый... Потом актер какой я был, боже мой, боже мой! И куда всё это девалось, где оно, то время?

Держась за руку суфлера, комик приподнялся и замигал глазами так, как будто из потемок попал в сильно освещенную комнату. По щекам его, оставляя полосатые следы на гриме, текли крупные слезы...

- Время какое было! - продолжал он бредить. - Поглядел нынче на эту яму и всё вспомнил...