Карантин   ::   Максимов Владимир Емельянович

Облторг шум поднял: какая-такая авиация, когда лошадей не хватает. Снова я плохо сел, совсем плохо. Два года сидел, из авиации списали. Когда отсидел, отец дом продал, вернул меня в армию. Как бог, я на всех типах летал, три года летал. Потом на стратегический поставили. Не повезло. Опять плохо сел, два ребра пополам, челюсть набок, зато две птички под крылом целы остались. Такие птички, шен генацвале, такие пташки, шени джириме, - одна взорвется, пол-Москвы нету!.. Не везет нам с тобой, амханако (*), опять проиграли!

(* Амханако - товарищ (груз.). *)

Мы с ним проигрываем еще десять партий кряду, после чего Жгенти сбрасывает карты и решительно поднимается: - Все!.. Нет в жизни счастья!.. И вино кончилось. Пойду к соседу, земляк мой, у него еще будет. Три бочонка везет, один пускай нам продаст. Еще пить будем... Он исчезает за дверью и его движение по коридору сопровождается оживленными возгласами и топотом. Балыкин, вдумчиво деля выигрыш на две части - себе и партнеру, с усмешкой кивает в сторону выхода: - Загулял кацо. Теперь до самой Москвы куралесить будет. - Ребром ладони он придвигает кучку мелочи Ивану Ивановичу. - Мы с вами квиты, ровно по два сорок на пайщика. - Аккуратно ссыпав выигрыш в старенькое портмоне, Лева прячет его под подушку на верхней полке. - Подремлю-ка я минуток полтораста, делать все равно нечего... Адью! Неожиданно легко Балыкин в два движения взлетает вверх и вскоре оттуда раздается завидное посвистывание. - Однако, печет. - Иван Иванович брезгливо отметает причитающуюся ему мелочь в сторону.