JК
Карл XII. Последний викинг. 1682-1718 :: Цветков Сергей Эдуардович
Страница: 159 из 426В Полесье они наткнулись на одно из многочисленных озер. С трудом им удалось добыть лодку. Карл правил, принц держал за узду лошадей, плывших за лодкой, остальные гребли. На середине озера испуганные лошади стали рваться прочь и чуть не опрокинули лодку. К счастью, все обошлось. Карл вернулся в лагерь так быстро, что его еще не успели хватиться.
Карл любил войну не потому, что она давала ему возможность руководить армией и одерживать победы, а потому, что испытывал радость, принимая личное участие в боевых действиях; жизнь доставляла ему удовольствие, только когда он испытывал смертельный риск. Его письма дышат восторгом, когда он сообщает, что какому-нибудь отряду «выпало счастье столкнуться с неприятелем». Завидев издали врага, Карл подпрыгивал от радости и хлопал в ладоши: «Идут, идут!» Глаза его разгорались, и он упрашивал генералов поскорее закончить приготовления, чтобы «приняться наконец за главное дело». «У него, когда он сидел на коне перед своей армией и обнажал шпагу, было совсем иное выражение лица, чем в обычном его общении, это было выражение, обладавшее почти сверхъестественной силой внушать кураж и желание сражаться даже тем, кого можно было считать наиболее павшими духом», — вспоминает ротмистр Петер Шенстрем. Если же неприятель бежал, не оказывая большого сопротивления, Карл бывал не в духе.
Карл любил войну не потому, что она давала ему возможность руководить армией и одерживать победы, а потому, что испытывал радость, принимая личное участие в боевых действиях; жизнь доставляла ему удовольствие, только когда он испытывал смертельный риск. Его письма дышат восторгом, когда он сообщает, что какому-нибудь отряду «выпало счастье столкнуться с неприятелем». Завидев издали врага, Карл подпрыгивал от радости и хлопал в ладоши: «Идут, идут!» Глаза его разгорались, и он упрашивал генералов поскорее закончить приготовления, чтобы «приняться наконец за главное дело». «У него, когда он сидел на коне перед своей армией и обнажал шпагу, было совсем иное выражение лица, чем в обычном его общении, это было выражение, обладавшее почти сверхъестественной силой внушать кураж и желание сражаться даже тем, кого можно было считать наиболее павшими духом», — вспоминает ротмистр Петер Шенстрем. Если же неприятель бежал, не оказывая большого сопротивления, Карл бывал не в духе.