Картины Италии   ::   Диккенс Чарльз

На первое подается полная миска жидкой похлебки из капусты с большим количеством риса, приправленной сыром. Это кушанье – настолько горячее, а нам до того холодно, что оно кажется почти восхитительным. На второе – кусочки свинины, изжаренные вместе с свиными почками. На третье – две куропатки. На четвертое – две небольшие индейки. На пятое – огромная кастрюля чеснока, трюфелей и чего-то еще, и на этом завершается наше пиршество.

Прежде чем я успеваю присесть в моей собственной комнате и ощутить ее сырость, отворяется дверь и вваливается бравый с таким количеством хвороста, что он похож на Бирнамский лес, пустившийся в зимнее странствие [54] . В мгновение ока Бравый поджигает всю эту кучу, а мне подносит стакан горячего бренди с водой – ведь его фляга всегда считается со временем года и теперь содержит только чистейшую eau de vie [55] . Совершив это героическое деяние, он удаляется на ночь, и я еще добрый час, пока сам не впадаю в сон, слышу, как он балагурит в людской (очевидно, прямо под моею подушкой), где он раскуривает сигары в компании закадычных друзей. Он никогда не бывал в этом доме, но всюду, куда бы он ни попал, он через пять минут уже знает все и всех и успевает обеспечить себе беззаветную преданность всей гостиницы.

Это происходит в полночь. А в четыре часа утра он опять на ногах, свежий как роза. Он растапливает очаг, не спросясь хозяина; у него готов в кружках кипящий кофе, когда другие не сумели достать ничего, кроме холодной воды.