Касатка   ::   Подсвиров Иван Григорьевич

Это ж надо! Наши мужики воюют, жизни за советскую власть не щадят, а эти выродки выгуливаются, шастают по балкам, безобразничают. От мобилизации скрывались, бандюги. - Касатка с омерзением сплюнула. - Не люблю я, Максимыч, ругаться, язык осквернять, да рази тут стерпишь! Какая русская душа не содрогнется?! Ну, своего я успокоила, скрутила ему бечевкой руки: лежи. А тот вывернулся - и чесу. В горы. По кустам... Босиха - косу в руки и вдогонку. Но он, враг, перехитрил ее, убег. Того, связанного, повесили.

Собаке собачья смерть. Дали б власть, я б его сама вздернула. А что ты думаешь? И не дрогнула бы. Так бы петлю и накинула на толстую шею.

О! Чего я только не пережила! - воскликнула она с удивлением. - Все, Максимыч, было, а вот гляди-ка: живу и в ус себе не дую. Я и с твоим отцом в кузне работала.

Он у меня одно время подручным был. Как-то забегаешь ты к нам, а я тебе подковку игрушечную сковала и дарю.

- Помню!

- Ну вот. Обрадовался! - Касатка широко улыбнулась. - Взял ее и понесся к бабушке. Мы тогда насмеялись с тебя, потешный! Голова белая-пребелая. Задумалась, наморщила лоб и вспомнила еще: - Я и лес с мужиками рубала. На скалах. Пустим брусья с горы, летят вниз, кувыркаются. А там - волоком на быках к реке...

Правда, вот на сплаве быть не привелось. Воды я не страшилась. Но, Максимыч, рассуди сам: при мужиках заголяться бабе совестно. Одетой по воде не набродишься.

Кабы не стыд - сплавляла бы! Ей-право. Все на свете надо испытать.

С этими словами она поднялась, и мы опять взялись за дело.