Кастрюк   ::   Бунин Иван Алексеевич

На валу, под молодыми лозинками, дед сел и, щурясь от низкого солнца, глядел в даль, по дороге.

Тишина кроткого весеннего вечера стояла в поле. На востоке чуть вырисовывалась гряда неподвижных нежно-розовых облаков. К закату собирались длинные перистые ткани тучек... Когда же солнце слегка задернулось одной из них, в поле, над широкой равниной, влажно зеленеющей всходами и пестреющей паром, тонко, нежно засинел воздух. Безмятежнее и еще слаще, чем днем, заливались жаворонки. С паров пахло свежестью, зацветающими травами, медовой пылью желтого донника... Дед закрывал глаза, прислушивался, убаюкиваясь.

"Эх, кабы теперь дождичка, - думал он, - то-то бы ржи-то поднялись! Да нет, опять солнышко чисто садится!"

Вспоминая, что и завтра предстоит ему стариковский день, он морщился, придумывал, как бы избавиться от него. Он досадливо качал головою, скреб спину, облаченную в длинную стариковскую рубаху... и, наконец, пришел к счастливой мысли.

- Ну, прикончил? - говорил он через полчаса заискивающим тоном, шагая рядом с сыном и держась за оглоблю сохи.

- Кончить-то кончил, - отвечал Андрей ласково, - а ты-то как? Небось соскучился?

- И-и, не приведи бог! - воскликнул дед ото всего сердца. - Сослужил, брат, службу... не хуже какого-нибудь солдата старого на капусте!

И смеясь, не желая придавать своим словам просящего выражения, попросился в ночное.

- С ребятами... а? - сказал он, заглядывая сыну в глаза.

- Что ж, веди! - ответил Андрей.