Казарма   ::   Наседкин Николай

Как я потом понял, даже самые блатные из блатных старослужащих знали, что за обиженного новобранца, который, во-первых, ещё не постиг законы новой жизни и по дурости может пожаловаться на обидчика офицеру, а во-вторых, за которогоголовой отвечают сержанты и старшина учебной роты, за этого обиженного рекрутика можно нешуточно схлопотать.

Зато инцидент случился неожиданно со мной и по моей вине внутри нашего изолированного мирка 5-й роты. Примерно на четвёртый день службы, когда вечером завертелась очередная, становящаяся уже привычной, карусель "подъёма-отбоя", я решил слегка взбунтоваться.

Мне вообще оказалось трудно примириться со многими порядками, которые я обязался, надев солдатскую форму, соблюдать. Привыкший на воле к полной самостоятельности (мать в последние годы даже и не пыталась обуздывать меня), повадившийся бравировать своей независимостью, гордостью, больше показной, и неподдельной гипертрофированной обидчивостью, я воспринимал многое из казарменной обыденности как нелепость, дикость, произвол, глупость, абсурдность, самодурство - нонсенс. Ну чего хочет добиться сержант Конев, наш взводный, заставляя нас, уже потных, злых и взъерошенных, в девятый раз вскакивать с постелей и судорожно напяливать на себя форму? Ну какая, думал я, разница, оденемся мы за двадцать секунд или за минуту?..

Со временем я понял, что многое в армейской обыденности делается специально с пережимом, с запасом, с перехлёстом, дабы как можно вернее, надежнее, прочнее и быстрее натаскать воина на нужное действие, ритуал, приучить его к постоянному и сильному давлению дисциплины.