Кэтрин   ::   Теккерей Уильям Мейкпис

Во-вторых, если все будут твердо убеждены, что Хэйс задумал уехать, бросив жертву своей жестокости на произвол судьбы, никто не станет спрашивать, куда именно он отправился: в Хайгет, в Эдинбург, в Константинополь или даже на тот свет, - это никакого значения иметь не будет. Мистеру Хэйсу эти соображения не пришли в голову. Что до второго, то, как мы уже знаем, он злился, когда с ним про это заговаривали; о первом же миссис Хэйс сама завела речь, сердито спросив в присутствии сына и мистера Вуда (это был едва ли не единственный раз, что она заговорила с ним после роковой ссоры): с чего бы это соседи вдруг стали сторониться ее и смотреть косо? Уж не он ли наплел про нее злостных небылиц?

Хэйс робко заспорил, уверяя, что ни в чем не виноват, но мистер Биллингс сгреб его за воротник и, тыча в нос кулаком, страшной клятвой поклялся вышибить из него дух, если он еще посмеет порочить его, мистера Биллингса, матушку. Миссис Хэйс, продолжая разговор, сослалась и на толки о том, будто он собирается сбежать от жены; а мистер Биллингс тут же пообещал, что настигнет его даже в Иерусалиме и не выпустит из рук живым. Однако угрозы и брань юного Биллингса скорее успокоили, нежели взволновали мистера Хэйса; он жаждал поскорее пуститься в путь, но почему-то ему вдруг показалось, что он не встретит на этом пути препятствий. Впервые за много дней он испытал чувство, отдаленно напоминающее уверенность, и у него появилась надежда на благополучный исход задуманного предательства.

И вот наконец после всего изложенного мы подошли, о публика, к заветной цели, к которой автор стремился с первых страниц настоящего повествования.