Кёнигсберг   ::   Буйда Юрий

Надо же народу хоть чем-то защищаться от промывки мозгов, вот он и защищается анекдотами. Долго это не может продолжаться. Если даже ничего экстраординарного не случится, к власти все равно вскоре придут циники и лицемеры вроде нас, и тогда многое изменится. - Он поднял указательный палец. - Никого не хочу обидеть. Циники и лицемеры - лишь термины, а не оценки за поведение. Кому не нравится, тот может заменить циников на киников. Или на эпикурейцев и стоиков". Мы с Конем переглянулись: парень нам понравился. И он это почувствовал, потому что предложил наполнить стаканы и перейти на "ты".

- А вам нравится маркиз де Сад, Борис? - вдруг спросила Вера Давыдовна, наклоняясь ко мне - блестящие глаза, запах маслянистых духов, тепло полного красивого тела... - У меня есть, но только по-французски.

- Я кое-что читал, - сказал я. - Непристойности - на них наплевать. Важнее то, что маркиз вздернул себя на дыбу, испытывая терпение Бога, точнее, пародируя подвиг Иисуса. И потом, в конце концов - у французов ведь не было Достоевского. А только с ним и полезно сравнивать творчество маркиза: тогда многое у де Сада становится ясным и понятным.

- Французы, слава Богу, не так увлечены идеями, как русские, - подала голос Катя. - Мы жили - да и живем - в словах, как будто они и есть наш дом. Французам довольно Декарта и Паскаля.

- Может быть, мы и впрямь страдаем чрезмерным увлечением идеями, заметил понравившийся нам Павел, - но в этом не было бы ничего дурного, будь у нас идеал. Помимо того, который навязан именем Памятника.