Страница:
7 из 9
Я все понял: Клара воспринимала искусство по-своему. И не стал с ней спорить, улыбнулся и сказал:
— Ну, Клара, ты права, и мыльница хороша, но все же ее оставь, я не могу ходить небритым.
Когда Клара улетела, я целый час сидел перед мольбертом, так и сяк смотрел на рисунок и, неудовлетворенный, чесал лоб и вздыхал: «Нет, надо уезжать скорее на север, надо уезжать!»
Наша дружба с Кларой продолжалась. Мы привязались друг к другу, и, если она запаздывала, не прилетала утром на завтрак, я скучал, мне чего-то недоставало.
Однажды вечером разразилась сильная буря. Огромные волны неслись на берег, с грохотом разбивались о скалы; казалось, стреляли орудия. Наш санаторий, расположенный на скале, дрожал от этих залпов. Лил дождь. Весь парк глухо шумел внизу. Над морем среди небесной тьмы скользили молнии. В санаторном корпусе то там, то тут звенели разбитые стекла.
Я стоял около закрытых дверей балкона, наблюдал за разбушевавшимся внизу морем и с тревогой вспоминал о Кларе при каждой вспышке молнии, поеживаясь, представлял, как ей тяжело приходится сейчас. Только в одиннадцатом часу я разобрал постель и неспокойно задремал под грохот моря.
Сквозь дремоту мне послышалось, вроде почудилось невнятное постукивание в дверь балкона, и, мгновенно подняв голову, я прислушался. Сначала мне показалось, что это резкий дождь колотит по стеклам. Но стук уже яснее повторился, громкий, требовательный стук. Я вскочил, бросился к двери и торопливо открыл ее.
|< Пред. 5 6 7 8 9 След. >|