JК
Бориска Прелукавый (Борис Годунов, Россия) :: Арсеньева Елена
Страница: 3 из 13Ох, сколько на нее навздевано было да накладок подложено!
Борис Годунов просто-таки под лавку от смеха закатился, и все дело вполне могло бы окончиться смехом, когда бы дядька невесты, дворецкий Лев Салтыков, не спятил от позора и не начал орать, что племянницу-де его, славную статью и дородством, испортили в одночасье уже в Слободе, что Скуратов имеет свои виды на государя и прочит ему свою родственницу Марфу Собакину, а остальных девок портит.
Малюта лишился дара речи. Даже глядеть на него было жалко! Иван Васильевич понял, что обвинения Салтыкова имеют под собой некоторое основание, однако не разгневался на верного друга, а дал себе слово повнимательней поглядеть на эту Марфу.
И вот царь оказался перед ней…
Девушка покачнулась, когда царь подошел, и заслонилась рукавом. Откуда ни возьмись налетела жена Малюты, Матрена Тимофеевна, красивая сорокалетняя баба с хищным, густо набеленным и нарумяненным лицом, вцепилась в руку Марфы, принялась яростно гнуть вниз, чтобы открыть лицо. Тут же вьюном вилась Марья Григорьевна – бывшая Бельская, теперь Годунова, старшая дочь Малюты, как две капли воды похожая на мать. Змеей шипела на Марфу – помнила, как с некоторых пор злили государя неуместные проявления девичьей скромности…
Тут недавно была одна такая, именем Зиновия Арцыбашева. Строила из себя недотрогу – спасу нет: когда государь пожелал взглянуть на ее неприкрытую стать, лишилась чувств. Так ее и раздевали – беспамятную. Сложением Зиновия отличалась бесподобным. В глазах государя вспыхнул явный интерес, а стыдливость девушки его поразила и растрогала.
Борис Годунов просто-таки под лавку от смеха закатился, и все дело вполне могло бы окончиться смехом, когда бы дядька невесты, дворецкий Лев Салтыков, не спятил от позора и не начал орать, что племянницу-де его, славную статью и дородством, испортили в одночасье уже в Слободе, что Скуратов имеет свои виды на государя и прочит ему свою родственницу Марфу Собакину, а остальных девок портит.
Малюта лишился дара речи. Даже глядеть на него было жалко! Иван Васильевич понял, что обвинения Салтыкова имеют под собой некоторое основание, однако не разгневался на верного друга, а дал себе слово повнимательней поглядеть на эту Марфу.
И вот царь оказался перед ней…
Девушка покачнулась, когда царь подошел, и заслонилась рукавом. Откуда ни возьмись налетела жена Малюты, Матрена Тимофеевна, красивая сорокалетняя баба с хищным, густо набеленным и нарумяненным лицом, вцепилась в руку Марфы, принялась яростно гнуть вниз, чтобы открыть лицо. Тут же вьюном вилась Марья Григорьевна – бывшая Бельская, теперь Годунова, старшая дочь Малюты, как две капли воды похожая на мать. Змеей шипела на Марфу – помнила, как с некоторых пор злили государя неуместные проявления девичьей скромности…
Тут недавно была одна такая, именем Зиновия Арцыбашева. Строила из себя недотрогу – спасу нет: когда государь пожелал взглянуть на ее неприкрытую стать, лишилась чувств. Так ее и раздевали – беспамятную. Сложением Зиновия отличалась бесподобным. В глазах государя вспыхнул явный интерес, а стыдливость девушки его поразила и растрогала.