JК
Книга царя Давида :: Гейм Стефан
Страница: 301 из 312Разумеется, просветительский, даже не атеистический, но антитеистический, богоборческий дух веет со страниц этой странной книги (вообще пора постмодерна, постреволюций способствует простому такому, незамысловатому атеизму, как пора революций способствовала изощренной, одновременно интеллектуальной и фанатичной вере), но… Бот с этого-то «но» и стоит начать. Стоит начать с главного отличия «типового» антибиблейского памфлета от «Хроники царя Давида» Стефана Гейма.
Гейм любуется рыжеволосым, наглым, обаятельным, лицемерным и безмерно талантливым Давидом, прошедшим путь от пастушка до царя, от поэта до полководца, от бунтаря до деспота. Давид, каким его изображает Стефан Гейм, удивительно напоминает Гришку Отрепьева из пушкинского «Бориса Годунова». То же обаяние, тот же «драйв», напор талантливого авантюриста, но это сходство от воли автора не зависящее, так сказать, архетипическое. Совсем иное дело, когда, благодаря рассеянным то там, то тут словечкам и оборотам из советского, социалистического речевого идеологического обихода, читатель начинает догадываться, какую игру вел в 1973 году писатель Стефан Гейм, гэдээровский классик, медленно и верно «дрейфующий» к диссидентам. Он пишет о Давиде, а имеет в виду любого вождя революции, ставшего деспотом и тираном. В его царе Давиде слиты, спаяны все революционеры, превратившиеся в государственников: Кромвель, Наполеон, Ленин, но прежде всего, важнее всего — Сталин.
Перед читателем один из парадоксальнейших текстов: рассказ о роке всех революций и революционеров, притворившийся антибиблейским памфлетом.
Гейм любуется рыжеволосым, наглым, обаятельным, лицемерным и безмерно талантливым Давидом, прошедшим путь от пастушка до царя, от поэта до полководца, от бунтаря до деспота. Давид, каким его изображает Стефан Гейм, удивительно напоминает Гришку Отрепьева из пушкинского «Бориса Годунова». То же обаяние, тот же «драйв», напор талантливого авантюриста, но это сходство от воли автора не зависящее, так сказать, архетипическое. Совсем иное дело, когда, благодаря рассеянным то там, то тут словечкам и оборотам из советского, социалистического речевого идеологического обихода, читатель начинает догадываться, какую игру вел в 1973 году писатель Стефан Гейм, гэдээровский классик, медленно и верно «дрейфующий» к диссидентам. Он пишет о Давиде, а имеет в виду любого вождя революции, ставшего деспотом и тираном. В его царе Давиде слиты, спаяны все революционеры, превратившиеся в государственников: Кромвель, Наполеон, Ленин, но прежде всего, важнее всего — Сталин.
Перед читателем один из парадоксальнейших текстов: рассказ о роке всех революций и революционеров, притворившийся антибиблейским памфлетом.