Книга царя Давида   ::   Гейм Стефан

Для этого ему доставало двух-трех слов, одного взгляда или жеста. Он казался таким простосердечным, бесхитростным. Если же все это было притворством, то он уступил бы в лицемерии разве что змию, который уговорил Еву вкусить плода от древа познания добра и зла.

Я дольше всех противилась его чарам. Не секрет, что он разделил ложе отца моего в ту же ночь, когда его музыка впервые изгнала злого духа. Авенир, сын Нира, бывший тогда начальником войска, говаривал даже, что облегчение царю доставляет не столько музыка Давидова, сколько Давидовы чресла. Но я-то знала, как нежен бывал Давид; близость его могла стать не менее благотворной, чем дождь для иссохшей земли.

Принцесса взяла гроздь винограда.

— А потом — Ионафан. Тебе ведь известна плачевная песня, которую Давид сложил на его смерть?

Скорблю о тебе, брат мой Ионафан: ты был очень дорог для меня; любовь твоя была для меня превыше любви женской»

Я часто наблюдала за ними. А им, конечно, было не до меня, не до моих переживаний. Во всяком случае, Ионафану. Он имел детей, жену, наложницу, однако благодаря Давиду ему открылся как бы новый смысл жизни. Ионафан снял свой лук, и меч, и пояс, даже верхнюю одежду свою и отдал их Давиду; он отдал бы полцарства, если бы мог. Давид принял подарки со свойственной ему любезностью; он продолжал смеяться, играть на гуслях, читать свои стихи.