Страница:
241 из 362
И петергофская Настёна, едва сорвавшись с места, залилась неудержимым смехом да тут же и свалилась на траву. Смеялись, хохотали все, пары разъединились, и прервалась игра.
– Давайте лучше в жмурки, – предложила внучка графа Апраксина, и Петру выпал жребий водить. С плотно завязанными глазами, широко раскинув руки, опасливо переступая и подаваясь из стороны в сторону, Петр старался кого-нибудь поймать, но этого было недостаточно: надо на ощупь угадать, кого поймал, и назвать по имени. Он ошибался и продолжал водить. Играли долго. Вместе с морской прохладой наползали сумерки. Ухватил Петр за рукав Головкина, угадал его, и снял с лица повязку. Теперь Головкину водить, а Петр огляделся – где Елисавета? Нет ее.
– Лиса!.. Лизета!..
Она не отзывалась. Петр отошел подальше от играющих и, приложив ко рту рупором руки, снова громко крикнул:
– Лизета!..
Где же она?..
Он побежал дальше, обогнул кусты, разросшиеся за тропинкой, и ожидая сейчас вот, сию минуту, увидеть ее, пробежал еще дальше и едва не наступил на нее, лежавшую на скошенной траве.
– Петяша!.. – окликнула его она сама.
– Ты… – на бегу мигом остановился он.
– Ой, Петяша, – потянула его за руку к себе Елисавета и каким-то восторженным шепотом проговорила: – Как он целовал…
– Кто, Лизета?
– Он… Этот…
– Матрос?.. Где он?
– Ты меня окликнул, а он, должно быть, испугался, убежал.
– Кто он? Как звать?
Ничего этого Елисавета не знала, находясь все еще будто в оцепенении от только что пережитых минут.
|< Пред. 239 240 241 242 243 След. >|