Иван Прокофьевич презрительно прищурился на Варюшу:
- Бесстыдница! Кто заболел первый? Я?
- А кто?
- Пустяковый человек - это Варюша Пыжова...
Пыжов скорчил жалобную рожу и пропел из "Князя Игоря":
Ох, мои батюшки,
Ох, мои матушки!
Варюша смотрела на него удивленно:
- Когда? Когда? А когда я так пела?
- А когда у тебя живот болел?
Пыжов схватился за живот и закачал головой. Варюша громко засмеялась и в отчаянии бросилась на диван. Пыжов улыбнулся, довольный победой, взял в руки бутылку и обратился ко мне с просьбой:
- Уберите куда-нибудь этого несчастного мальчишку. Он привык касторкой лечиться и меня подбивает.
Сева даже ахнул от неожиданности удара и открыл рот, не находя ничего для ответа. Пыжов растянулся в улыбке:
- Ага!
Потом предложил:
- Выпьете рюмочку?
- Я удивился:
- Вы больны? Или шутите? Почему пить?
- Ну, а как же! Вы подумайте: восемь лет не болел. До того приятно, как будто годовой отчет сдал. И коньяк можно пить, и книги читать, лежишь, все тебе подносят, люди приходят. Праздник! Хотите рюмочку?
Откуда-то вползла бабушка и захлопотала вокруг больного, приговаривая:
- Где это такое видать, летом болеть? Летом и нищий со светом, а зимою и царь с потьмою. Придумали гриппы какие-то. Почему у нас таких болезней не было? Осенью, бывало, - простуда, лихорадка, прострел. Правда, и те болезни водкой лечили, мой отец других лекарств и не видел. И в середину нальет и снаружи натрет, больной не больной, а видно, что хмельной.