Книга иллюзий   ::   Остер Пол

Гектор не ставил себе задачу возбудить или подразнить зрителя, скорее заставить нас забыть, что это кино, и когда губы Мартина скользят вниз по изгибам красивого тела, – женская грудь, живот, бугорок Венеры, нежная сторона бедра, – нам кажется, что это ему удалось. И опять же, никакой музыки. Только дыхание, да стон пружин, да ветер, гуляющий в невидимой, слившейся с ночью, кроне.

Поутру Мартин возобновляет свой закадровый монолог. Во время калейдоскопа сцен – проходит пять или шесть дней – он сообщает нам о том, как подвигается рассказ и растет его чувство к Клер. Вот он за пишущей машинкой, вот Клер за чтением книг, вот они вместе в разных концах дома: готовят ужин на кухне, целуются на кушетке в гостиной, гуляют в саду. А вот Мартин у себя в кабинете, стоя на четвереньках, обмакивает кисть в ведро с краской и старательно выводит на белой футболке печатными буквами: ЮМ. Позже мы видим эту футболку на Клер. Она сидит на постели в позе лотоса и читает очередного философа по списку – Дэвида Юма. Все эти маленькие виньетки перемежаются, на первый взгляд, случайными крупными планами предметов и деталей, не имеющих прямого отношения к словам Мартина: кипящий чайник, тлеющая сигарета, трепещущие белые занавески в оконном проеме. Пар, дым, ветер – нечто бесформенное, нематериальное. Мартин рисует перед нами идиллическую картину, абсолютное непрерывное счастье, но камера, показывающая нам все эти эфемерные образы, словно говорит: не верьте своим глазам, это все одна видимость.

Однажды, когда Мартин за обедом рассказывает Клер какую-то историю (Я ему говорю: Не веришь? А это что? И достаю из кармана…), его обрывает телефонный звонок.