Страница:
24 из 542
- Меня уж и так боятся, - сказал он, - не надо мне плакуна твоего. Называй другие травы.
- Есть еще адамова голова, коло болот растет, разрешает роды и подарки приносит. Есть голубец болотный; коли хочешь идти на медведя, выпей взвару голубца, и никакой медведь тебя не тронет. Есть ревенка-трава; когда станешь из земли выдергивать, она стонет и ревет, словно человек, а наденешь на себя, никогда в воде не утонешь.
- А боле нет других?
- Как не быть, батюшка, есть еще кочедыжник, или папоротник; кому удастся сорвать цвет его, тот всеми кладами владеет. Есть иван-да-марья; кто знает, как за нее взяться, тот на первой кляче от лучшего скакуна удерет.
- А такой травы, чтобы молодушка полюбила постылого, не знаешь?
Мельник замялся.
- Не знаю, батюшка, не гневайся, родимый, видит бог, не знаю.
- А такой, чтобы свою любовь перемочь, не знаешь?
- И такой не знаю, батюшка; а вот есть разрыв-трава: когда дотронешься ею до замка али до двери железной, так и разорвет на куски!
- Пропадай ты с своими травами! - сказал гневно Вяземский и устремил мрачный взор свой на мельника.
Мельник опустил глаза и молчал.
- Старик! - вскричал вдруг Вяземский, хватая его за ворот, - подавай мне ее! Слышишь? Подавай ее, подавай ее, леший! Сейчас подавай!
И он тряс мельника за ворот обеими руками.
Мельник подумал, что настал последний час его.
Вдруг Вяземский выпустил старика и повалился ему в ноги.
- Сжалься надо мной! - зарыдал он.
|< Пред. 22 23 24 25 26 След. >|