Кодекс чести Вустеров   ::   Вудхауз Пэлем Грэнвил

- Ах ты, мой храбренький! Так держать, Берти!

В другое время я ни за какие коврижки не потерпел бы столь фамильярного обращения, но в данный момент мне было не до воспитания наглой девицы, тем более, что в этот трудный час для меня ничто уже не имело значения.

- А где сейчас твой жуткий дядюшка?

- Наверняка в библиотеке.

- Ладно, я пошёл.

Не знаю, рассказывали ли вам в детстве историю о собаке, сожравшей бесценную рукопись одного деятеля, над которой он корпел всю жизнь. Если помните, в результате этот деятель посмотрел на пса с немым укором и воскликнул: «О, Алмаз, Алмаз, тебе неизвестно (а может, неведомо тебе), что сделал ты (или - что ты содеял) и как (или - сколь) мне тяжело (а может, тяжко)». Стишки засели у меня в голове с юных лет, а говорю я это к тому, что выходя из комнаты, я посмотрел на Дживза совсем как тот деятель на собаку. Само собой, цитировать я не стал, но думаю, Дживз и так всё понял.

По правде говоря, я предпочёл бы, чтобы Стефи не закричала мне вслед: «Ату его! Ату!» Шутка, я бы сказал, в дурном вкусе и вовсе даже не к месту.



ГЛАВА 9

Те, кто хорошо знают Бертрама Вустера, разбуди их ночью, скажут вам, что он, как правило, парень несгибаемый, и даже когда дела его плохи, поднимается по самым гнилым ступеням самого себя к сияющим вершинам совершенства. Не часто бывает, что я вешаю нос или перестаю радовать друзей лучезарной улыбкой.

И тем не менее, хочу вам честно признаться, что, направляясь в библиотеку на выполнение стефиного задания, которое и в кошмарном сне не приснится, я чувствовал, что удача повернулась ко мне, мягко говоря, спиной, а счастье изменило с первым встречным.