Страница:
32 из 36
Его невзрачный профиль сминается внизу, когда он разгоняет по деснам табак.
— Она умерла, — говорит Кеш.
— Вот, покинула нас, — говорит папа. Кеш не смотрит на него. — Много тебе осталось? — спрашивает папа. Кеш не отвечает. Он входит с пилой. — Ты там займись, а? Ребята-то уехали, надо навалиться.
Кеш смотрит на ее лицо. Совсем не слушает папу. К кровати не приближается. Остановился посреди комнаты, пила у ноги, потные руки припорошены опилками, лицо сосредоточено.
— Если не поспеешь, может, кто придет завтра, пособят, — говорит папа. — Вернон мог бы.
Кеш не слушает. Смотрит на ее покойное, застывшее лицо, а оно сливается с сумерками, словно темнота — предвестница могильной земли, и кажется уже, что оно отделилось, парит само по себе, легко, как отражение мертвого листа.
— Христиане тут найдутся, помогут тебе, — говорит папа.
Кеш не слушает. Немного погодя он поворачивается и, не взглянув на папу, выходит. И снова захрапела пила.
— Они помогут нам в нашем горе, — говорит папа.
Звук пилы, ровный, уверенный, неторопливый, будоражит гаснущий свет дня, так что с каждым ходом пилы ее лицо будто слегка оживает — прислушивается, ждет, считает ходы. Папа смотрит на ее лицо, на рассыпавшиеся черные волосы Дюи Дэлл, на раскинутые руки и веер в одной из них, теперь неподвижный на темном одеяле.
— Собирай-ка ужинать, — говорит он.
Дюи Дэлл не пошевелилась.
— Поднимайся, ужин ставь, — говорит папа.
|< Пред. 30 31 32 33 34 След. >|