Когда отцовы усы еще были рыжими   ::   Шнурре Вольфдитрих

Они считают его слишком изнеженным; это не собака, утверждают они, во всяком случае, не более как продукт скрещивания, и годится он лишь на то, чтобы выставлять его на витрине. У этих бедняг еще не развился орган, позволяющий заметить тонкий ум пуделя. А ведь кажется, до чего просто его распознать. Как это часто бывает, он проявляется прежде всего в особой любезности и в умении очаровывать.

Что же касается столь часто подвергаемой нападкам (классической) наготы задних частей тела пуделя, то это не более, чем результат излишней приверженности традиции в одежде: разве не очевидно, что украшать следует в первую очередь голову - вместилище разума, затем грудь - в ней бьется сердце, а наименее почетные части тела можно и вовсе не прикрывать? В чем лучше проявляется душевное превосходство, как не здесь, в классической французской стрижке пуделя?

А есть ли что более грациозное, чем лапа пуделя сразу после стрижки? Глядя на нее, всегда думаешь, что она вот-вот превратится в изящный фарфор цвета фламинго.

Что ни говорите, а пудели - принцессы собачьего племени; даже крохотная горошина человеческой несуразности под матрацем их душевного спокойствия заставляет их не спать ночи напролет.

Лают пудели по-древнефранцузски; но на их мировоззрение гораздо больше повлиял Будда, чем французские моралисты. Однако в один прекрасный день они начнут понимать сразу все языки, и тогда немецкий пудель станет за завтраком цитировать Эйхендорфа, в обед - Жана Поля, а вечером - графа Бобби.

Пудель умеет смеяться.