Комета Лоренца (сборник)   ::   Хургин Александр

Возвращался, падал на скамейку к дворовым старушкам и плакал им в лицо:

- За квартиру, - плакал, - три года не плачено, с момента вселения, а онаотдыхает, ви-ди-те ли. И зачем она целых девять детей рожала, если десятого родить не в состоянии и не в состоянии получить высокое звание матери-героини, за которое полагаются всесторонние от государства льготы?

Старушки слушали Колю внимательно, гладили его по лысине и успокаивали - мол, все будет хорошо и все образуется к лучшему.

Так сидел Коля на скамейке допоздна и жаловался всем желающим на жизнь. А когда темнело, жена, ее мать и старший сын забирали Колю насильно и уводили домой, куда он идти не хотел, а потому вырывался, брыкался и даже ругался матом.

В ОЖИДАНИИ ЗИНЫ

Часов в девять или нет - в полдесятого почти все старье третьего подъезда выползло на свет Божий. И расселось по скамейкам. Хотя самые молодые и нервные старики не садились, они стояли группами человека по три. А самые ленивые и больные торчали в окнах своих бетонных квартир и на балконах - свешиваясь в ожидании через перила, чтобы глядеть влево, на дорогу. Дорога шла мимо дома номер сорок, и по ней приходила почтальонша Зина. Если, конечно, приходила. Вчера, к примеру, ее вообще не было. А позавчера - была. В пять часов вечера во втором подъезде. Значит, теперь пришла очередь и пора подъезда следующего, третьего.

Сашка-рыбак следил за обстановкой с высоты четвертого этажа, с балкона. "Мне сверху видно все, ты так и знай", - бормотал он протяжно. Может быть, он даже пел.