Комиссия   ::   Залыгин Сергей

Вот какая была сказка, и она к нынешнему застолью хорошо приладилась: про мастера же речь шла, а мастеровых - плотников, столяров, печников была за столом добрая половина, они сидели и, довольные, похохатывали.

И ладно еще, что сказка говорилась за столом "на глазок". А то была она хорошо известна и на другой манер - "на пупок", и тогда в ней повествовалось, будто бы мастер еще и пупок сделал Илюхе из камешка, будто бы это изделие пригодилось ему в дальнейшей жизни - и дома, в Лебяжке, и в дальних извозах.

Но то уже чисто мужской был разговор. Может, это и правдой было, поскольку фамилия Пупковых в Лебяжке тоже водилась.

Как говорится - ладно, коли так.

Сказка понравилась многим, больше всех Ивану Ивановичу.

Нынче она говорилась Домной, женой Николая Устинова. Когда женщины дружно перекри-чали мужиков, взяли над ними верх и отстояли сказку за собой - на этом их единение тотчас и кончилось, они тут же раскололись между собой: одни шумели, чтобы о девке Лизавете расска-зывала Зинаида Панкратова, другие - чтобы Домна Устинова.

И если в песнях, которые нынче без конца пелись и только сейчас примолкли, заводилой была Зинаида, то в сказочницы женщины ее уже не пустили: "Чо это - Зинка да Зинка? Да свет, чо ли, на ей сошелся - и петь она, и говорить она! Пущай Домна сказку говорит!"

Домна поотказывалась: "Да где ужо мне!", "Да нет же - у Зинаиды лучше, как у меня, получается!" Ну, а потом и взялась за сказку.

У нее был чуть глуховатый голос, и когда ей приходилось говорить за мужчину - за Илюху-кержака или за Ероху-мастера, у нее получалось даже интереснее, чем за девку Лизавету.