Комиссия   ::   Залыгин Сергей

Писал он старательно, извел половину целого, до того еще не зачиненного карандаша, поплевывал на карандаш и слюнявил его, густо разукрасил себе рот, и протокол тоже оказался пестрым - местами буквы очень яркие, блестящие, а где писалось насухо, там их видно с трудом.

Устинов же вникал нынче в дело только поначалу, потом над чем-то задумался.

У него было светлое, насмешливое лицо, вот-вот он улыбнется и засмеется, но ни улыбки, ни смеха нет и нет, а вот задумчивая какая-то усмешка - та неизменна.

Лампа в горнице на клеенчатом столе светила ярко, потрескивала фитилем. Удивительно, но была она заправлена настоящим керосином.

Керосина в Лебяжке вот уже больше года как днем с огнем ищи - не найдешь, но Зинаида Панкратова и тут расстаралась: только наступили потемки, заправила лампу, зажгла ее, и вот горел этот яркий свет до сей поры.

Член Комиссии Половинкин поглядывал на веселый огонек, поеживался и вздыхал: он был мужик работящий, экономный и совестливый, он, конечно, не мог не подумать о том, какой урон Лесная Комиссия наносит хозяевам, и казнился, чутко прислушивался - может, в кухне, где хозяева нынче находились, Кирилл уже ругает свою бабу за такую растрату?

Но там тихо было, непрерывно гудела прялка, а чем занимался Кирилл понять было нельзя.

Вернее всего, сидел и ждал, как и что о нем-то решит Комиссия - он ведь тоже был кандидатом в охрану.