JК
Конармия (фрагменты) :: Бабель Исаак
Страница: 2 из 13Он потирает белые ручки, он щиплет сивую бороденку и, склонив голову, внимательно слушает невидимые голоса, слетевшиеся к нему.
Эта лавка, как коробочка любознательного и важного мальчика, из которого выйдет профессор ботаники. В этой лавке есть и пуговица, и мертвая бабочка, и маленького хозяина ее зовут Гедали. Все ушли с базара, Гедали остался. И он вьется в лабиринте из глобусов, черепов и мертвых цветов, помахивая над своею коробочкой пестрой метелкой из петушиных перьев и сдувает пыль с умерших цветов.
И вот - мы сидим на боченках из-под пива. - Гедали свертывает и разматывает узкую бороду. Его цилиндр покачивается над нами, как черная башенка. Теплый воздух течет мимо нас. Небо меняет цвета. Нежная кровь льется из опрокинутой бутылки там вверху и меня обволакивает легкий запах тления.
- Революция - скажем ей да, но разве субботе мы скажем нет? - так начинает Гедали и обвивает меня шелковыми ремнями своих дымчатых глаз.
- Да, кричу я революции, - да, кричу я ей, но она прячется от меня и высылает вперед одну только стрельбу...
- В закрывшиеся глаза не входит солнце, - отвечаю я старику, - но мы распорем закрывшиеся глаза, Гедали, мы распорем их...
- Поляк закрыл мне глаза, - шепчет старик чуть слышно, поляк, злая собака. Он берет еврея и вырывает ему бороду, ах, пес. И вот его бьют, злую собаку. Это замечательно, это революция. И потом тот, который бил поляка, говорит мне: отдай на учет твой граммофон, Гедали. - Я люблю музыку, пани, отвечаю я революции.
Эта лавка, как коробочка любознательного и важного мальчика, из которого выйдет профессор ботаники. В этой лавке есть и пуговица, и мертвая бабочка, и маленького хозяина ее зовут Гедали. Все ушли с базара, Гедали остался. И он вьется в лабиринте из глобусов, черепов и мертвых цветов, помахивая над своею коробочкой пестрой метелкой из петушиных перьев и сдувает пыль с умерших цветов.
И вот - мы сидим на боченках из-под пива. - Гедали свертывает и разматывает узкую бороду. Его цилиндр покачивается над нами, как черная башенка. Теплый воздух течет мимо нас. Небо меняет цвета. Нежная кровь льется из опрокинутой бутылки там вверху и меня обволакивает легкий запах тления.
- Революция - скажем ей да, но разве субботе мы скажем нет? - так начинает Гедали и обвивает меня шелковыми ремнями своих дымчатых глаз.
- Да, кричу я революции, - да, кричу я ей, но она прячется от меня и высылает вперед одну только стрельбу...
- В закрывшиеся глаза не входит солнце, - отвечаю я старику, - но мы распорем закрывшиеся глаза, Гедали, мы распорем их...
- Поляк закрыл мне глаза, - шепчет старик чуть слышно, поляк, злая собака. Он берет еврея и вырывает ему бороду, ах, пес. И вот его бьют, злую собаку. Это замечательно, это революция. И потом тот, который бил поляка, говорит мне: отдай на учет твой граммофон, Гедали. - Я люблю музыку, пани, отвечаю я революции.