Борт С747 приходит по расписанию   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

Он достал хлеб, картошку в мундире, сказав: «Она еще теплая», очистил и нарезал крупными кусками селедку, вид которой вызвал у Корешкова сомнения насчет ее свежести. Поставленные стаканы явно не были стерильными. «Но чего только не сделаешь для пользы дела», — с грустью подумал Андрей, разливая в них водку.

После первого стакана Дорожкин сразу заметно подобрел, стал разговорчив, охотно отвечал на все вопросы.

— Потоцкий, говоришь? Как же, помню такого. Чмороватый он был, все в шестерках бегал… Вершинин? Тот, надобно сказать, был покруче.

— Они же в разное время сидели.

— Ну и что с того?! В разное. Потоцкий раньше. А Вершинин сюда попал года через два, как тот освободился. Я их всех помню. Я, мил-человек, тридцать лет на зоне вертухаем отбарабанил. Между прочим, с риском для жизни. А что получил за это? Да ничего не получил. На мою пенсию даже кота не прокормишь. Такие вот дела наши грешные…

Они выпили еще по одной, и Андрей кивком показал на лежащее на лавке ружье:

— Мощный насос.

— Италия, — важно произнес Трофим Тимофеевич.

— Да, мне эта игрушка знакома. «Фабарм», двенадцатый калибр и подствольный магазин на шесть патронов. Правильно?

— Точно. Из такого мракобеса пару зарядов в упор — от человека останутся только уши. Ну, может, еще ботинки.

— Такая вещичка подороже кота стоит. Да еще попотеть нужно, пока найдешь, где купить.

— А сколько же такое стоит?

— Неужто не знаете? — удивился Корешков. — Тысяч тридцать пять — сорок.