Королек   ::   Набоков Владимир Владимирович

Через несколько дней вечером, улучив мгновение-- он возвращался изуборной и не успел юркнуть к себе,-- братья столпились вокруг него. Их было только двое, но все-таки они ухитрились столпиться -- и пригласили его зайти к ним.

-- Есть пивцо,-- сказал Густав, подмигнув. Он попытался было отказаться.

-- Ну чего там, пойдем! -- крикнули братья, взяли его под мышки и повлекли. (При этом они чувствовали, какой он худой, тонкие предплечья, слабые, нестерпимый соблазн -- эх бы, сжать хорошенько, до хруста,-- эх, трудно сдержаться, ну хотя бы ощупать, на ходу, так, легонько...)

-- Больно,-- сказал Романтовский.-- Оставьте, прошу вас. Я могу идти и один.

Пивцо, большеротая невеста Густава, тяжелый дух. Романтовского попробовали напоить. Без воротничка, с медной запонкой под большим беззащитным кадыком, с длинным бледным лицом и трепещущими ресницами, он в сложной позе сидел на стуле, кое-что подкрутив, а кое-что выгнув, и когда встал, раскрутился как спираль. Его, впрочем, заставили скрутиться снова, и по совету братьев Анна села к нему на колени, и он, косясь на вздутый подъем ноги в слишком тесной упряжке туфли, преодолевал как мог тоску и не смел косную, рыжую сбросить.

На минуту им показалось, что он сломлен, что он свой, и Густав даже сказал:

-- Вот видишь. Зря брезговал нашей компанией. Расскажи-ка нам что-нибудь. Нам обидно, что ты все как-то помалкиваешь. Что это ты читаешь по ночам?

-- Старые, старые сказки,-- сказал Романтовский таким голосом, что братьям вдруг стало очень скучно.