JК
Космонавты живут на земле :: Семенихин Геннадий Александрович
Страница: 440 из 485Его обвинили в разглашении служебной тайны и в том, что он помог скрыться от органов госбезопасности врагу народа, иностранному агенту.
– Ты не чекист! – кричал на него на допросе следователь.
– Нет, я чекист, – вдруг оборвал его побледневший Бахметьев, – но я – чекист, воспитанный на традициях Дзержинского, а такие, как ты, – враги революционной законности.
Его бросили в тесный карцер, где человек вынужден только стоять: ни сесть, ни тем более лечь он не мог. Часы проходили без света, воды и пищи. В эти часы он многое понял и оценил. Он пришел к твердому убеждению, что в органы безопасности проникли люди, творившие по чьей-то указке беззаконные расправы над честными советскими людьми, обвиняя их в самых тяжелых преступлениях. Он вспомнил отголоски, доходившие рассказы о расправах над невинными в тридцать седьмом году, странные исчезновения некоторых своих сослуживцев, на вопрос о судьбе которых знакомые ему коллеги только прикладывали указательный палец к губам и говорили многозначительно «тсс». Понял он и другое. Раз он честно и прямо предупредил полковника Постникова и тот помчался искать защиты в Москве, ему этого ни за что не простят люди, пытавшиеся арестовать комдива. Отсюда его уже не выпустят.
При обыске у него не отобрали огрызок химического карандаша. Он достал его из кармана форменных военных брюк и на всех стенах стал яростно писать. «Умираю коммунистом. Чекист Бахметьев», «Умираю коммунистом. Сын Родины, подполковник Бахметьев», «В органах орудуют враги народа, истребляют честных людей. Чекист Бахметьев», «Не верьте Берия.
– Ты не чекист! – кричал на него на допросе следователь.
– Нет, я чекист, – вдруг оборвал его побледневший Бахметьев, – но я – чекист, воспитанный на традициях Дзержинского, а такие, как ты, – враги революционной законности.
Его бросили в тесный карцер, где человек вынужден только стоять: ни сесть, ни тем более лечь он не мог. Часы проходили без света, воды и пищи. В эти часы он многое понял и оценил. Он пришел к твердому убеждению, что в органы безопасности проникли люди, творившие по чьей-то указке беззаконные расправы над честными советскими людьми, обвиняя их в самых тяжелых преступлениях. Он вспомнил отголоски, доходившие рассказы о расправах над невинными в тридцать седьмом году, странные исчезновения некоторых своих сослуживцев, на вопрос о судьбе которых знакомые ему коллеги только прикладывали указательный палец к губам и говорили многозначительно «тсс». Понял он и другое. Раз он честно и прямо предупредил полковника Постникова и тот помчался искать защиты в Москве, ему этого ни за что не простят люди, пытавшиеся арестовать комдива. Отсюда его уже не выпустят.
При обыске у него не отобрали огрызок химического карандаша. Он достал его из кармана форменных военных брюк и на всех стенах стал яростно писать. «Умираю коммунистом. Чекист Бахметьев», «Умираю коммунистом. Сын Родины, подполковник Бахметьев», «В органах орудуют враги народа, истребляют честных людей. Чекист Бахметьев», «Не верьте Берия.