JК
Космонавты живут на земле :: Семенихин Геннадий Александрович
Страница: 8 из 485В эти минуты замирало движение на Бродвее, на Елисейских полях и у знаменитого Бекингемского дворца, и даже невозмутимый венецианский лодочник, которому до смерти надоело возить туристов, сушил весла, показывая большой палец:
– Горелов брависсимо!.. Горелов бьен… виктория… карашо!
И только на его родине все выглядело серьезнее и проще. Она словно бы притихла, смятенная тревогой, когда космический корабль потерял связь. Не было на ее бескрайнем пространстве ни одного равнодушного. В полярной тундре два каюра, мчавшиеся навстречу друг другу по ледяному полю, останавливали свои упряжки только затем, чтобы разжечь трубки, и, прессуя табак одеревеневшими от мороза пальцами, спрашивали:
– Радио еще не говорит?
– Молчит парень.
– Неужели случилось с ним что-нибудь?
– Не может. Пока что все наши ребята возвращались на Землю. Поди, уже откочевал от Луны.
– Э-ге-й! Далеко еще ему до Земли кочевать.
И снова в хрупком настое полярного воздуха звенели колокольчики и трудолюбивые лайки в разные стороны уносили упряжки.
У горячих мартеновских печей в эти тревожные часы тоже бывал перекур, и седоусые мастера окружали плотным кольцом агитатора так, чтобы он не мог выбраться. Агитатор, обычно какой-нибудь вихрастый парнишка, которому еще и в подручные-то было рано, отводил стыдливо глаза, покашливал. Да и что он мог сообщить, если все радиостанции хранили тревожное молчание…
– Ну, так что ты нам скажешь?! – обрушивался на него кто-либо из пожилых мастеров.
– Если насчет новой гидростанции или годового плана по нашему заводу… – вывертывался хитроватый парнишка.
– Горелов брависсимо!.. Горелов бьен… виктория… карашо!
И только на его родине все выглядело серьезнее и проще. Она словно бы притихла, смятенная тревогой, когда космический корабль потерял связь. Не было на ее бескрайнем пространстве ни одного равнодушного. В полярной тундре два каюра, мчавшиеся навстречу друг другу по ледяному полю, останавливали свои упряжки только затем, чтобы разжечь трубки, и, прессуя табак одеревеневшими от мороза пальцами, спрашивали:
– Радио еще не говорит?
– Молчит парень.
– Неужели случилось с ним что-нибудь?
– Не может. Пока что все наши ребята возвращались на Землю. Поди, уже откочевал от Луны.
– Э-ге-й! Далеко еще ему до Земли кочевать.
И снова в хрупком настое полярного воздуха звенели колокольчики и трудолюбивые лайки в разные стороны уносили упряжки.
У горячих мартеновских печей в эти тревожные часы тоже бывал перекур, и седоусые мастера окружали плотным кольцом агитатора так, чтобы он не мог выбраться. Агитатор, обычно какой-нибудь вихрастый парнишка, которому еще и в подручные-то было рано, отводил стыдливо глаза, покашливал. Да и что он мог сообщить, если все радиостанции хранили тревожное молчание…
– Ну, так что ты нам скажешь?! – обрушивался на него кто-либо из пожилых мастеров.
– Если насчет новой гидростанции или годового плана по нашему заводу… – вывертывался хитроватый парнишка.