Красно-коричневый   ::   Проханов Александр Андреевич

Хлопьянов отмечал, как старательно и умело генерал помещает себя в золоченую раму вождя. Лишь местами не слишком заметно он вылезал из лепного багета. Но эти подмеченные Хлопьяновым огрехи вызывали тревогу.

– А я бы хотел поговорить за «афганцев», – вступил в разговор человек в камуфляже, чье шершавое, зазубренное лицо было ободрано о скалы, оббито о броню, изъедено гарью, источено болезнями, пьянством, физическим страданиями и злостью, сквозь которые проступали узнаваемые черты офицера, хлебнувшего, как и он, Хлопьянов. – Ведь нас, «афганцев», мотают, как хотят! Кого прикупили. Кого споили. Кто на все махнул рукой. А ведь мы все еще сила! Все ждем, кто нас позовет. Кто скажет «Вперед, мужики!» И мы пойдем, хоть на Кремль!

Хлопьянов старался припомнить, где мог его видеть. На пересылке в Кабуле, где томились, ожидая бортов, прибывавшие на войну офицеры среди жужжания моторов и солнечной пыли. Или в колонне грузовиков на Саланге, когда в порывах горячего ветра катили наливники и стволы скорострельной пушки скользили по склонам гор. Или в лазарете в Баграме, где под капельницами лежали десантники, санитары в цинковых ведрах уносили ошметки плоти. Или в красных песках Регистана, когда вертолет опускался в бархан, и верблюды с тюками скалили желтые зубы. Это лицо повторяло множество виденных лиц. Было лицом «афганца».

– «Афганцы» – самые лучшие и благородные люди современной России, – твердо сказал генерал. – Они проливали кровь за Родину, в то время как другие в тылу воровали.