JК
Красно-коричневый :: Проханов Александр Андреевич
Страница: 24 из 218Движение по Москве напоминало блуждание в безлюдных горах Гиндукуша, где он стоптал не одни подошвы, расстрелял не один магазин, и теперь, потеряв тропу, без товарищей, без боекомплекта, брел наугад на туманные миражи и видения.
Этими видениями были воспоминания о школьных товарищах, которых след простыл, исчезли их детские лица, звонкие голоса, похождения и шалости в московских снегопадах и ливнях. Исчезли девушки с забытыми именами, которых провожал до сумеречных подъездов, ликуя от быстрого пожатия холодных пальцев. Исчезли мама и бабушка, высокое золотое окно, к которому приближался, зная, что взбежит сейчас по ступенькам, позвонит в фарфоровый старинный звонок, и за дверью откликнутся, заторопятся знакомые шаги.
Его мысль растерянно и слепо кружила, натыкаясь повсюду на преграды. На ядовитые рекламы заморских табаков и напитков. На вывески ночных ресторанов и клубов. На чуждые слуху названия новоявленных банков и фирм. Москва была закодирована, зашифрована, исписана заклинаниями и заговорами. И эти заклинания отрицали его, не пускали, выталкивали прочь из города.
И вдруг он увидел дом. Изумился его появлению. Изумился нежданно возникшему тяжелому фасаду с уходящими в высоту фронтонами, декоративными колоннами, с полукруглым провалом огромной ветряной арки, с желтизной квадратных одинаковых окон. Дом возник из мглы, словно его поставили среди незнакомых кварталов, захламленных скверов, искривленных переулков и улиц. Хлопьянов в изумлении смотрел на дом, на подъезд, выложенный тусклым гранитом, на массивную дверь.
Этими видениями были воспоминания о школьных товарищах, которых след простыл, исчезли их детские лица, звонкие голоса, похождения и шалости в московских снегопадах и ливнях. Исчезли девушки с забытыми именами, которых провожал до сумеречных подъездов, ликуя от быстрого пожатия холодных пальцев. Исчезли мама и бабушка, высокое золотое окно, к которому приближался, зная, что взбежит сейчас по ступенькам, позвонит в фарфоровый старинный звонок, и за дверью откликнутся, заторопятся знакомые шаги.
Его мысль растерянно и слепо кружила, натыкаясь повсюду на преграды. На ядовитые рекламы заморских табаков и напитков. На вывески ночных ресторанов и клубов. На чуждые слуху названия новоявленных банков и фирм. Москва была закодирована, зашифрована, исписана заклинаниями и заговорами. И эти заклинания отрицали его, не пускали, выталкивали прочь из города.
И вдруг он увидел дом. Изумился его появлению. Изумился нежданно возникшему тяжелому фасаду с уходящими в высоту фронтонами, декоративными колоннами, с полукруглым провалом огромной ветряной арки, с желтизной квадратных одинаковых окон. Дом возник из мглы, словно его поставили среди незнакомых кварталов, захламленных скверов, искривленных переулков и улиц. Хлопьянов в изумлении смотрел на дом, на подъезд, выложенный тусклым гранитом, на массивную дверь.