JК
Крушение лабиринта :: Астахов Ярослав
Страница: 16 из 36Где-то высоко есть отверстие, но его нельзя видеть – все скрыл текучий, плавающий туман.
Пол камеры бугрист, узок. И брошено на нем тело – мальчик, схваченный этой ночью. Он распростерт на спине, недвижен. Его голова безжизненно запрокинута, веки сомкнуты.
Но движутся под ними глаза.
И губы, время от времени, начинают шептать бессвязное. И вздрагивает на груди полудиск, и бряцает иногда слабо о гранитный пол цепь. Все тело мальчика покрывает пот, несмотря на холод.
Он предан одиночному заключению в бесконечно высокой камере. Но в действенность одиночества не легко поверить. Огромная и белая голова склонена над мальчиком – тяжелая, неподвижная.
То каменное изваянье быка: его свирепой склоненной морды и мощной шеи. И это – изображенье бога, не только зверя. И будто бы работа груба, но на самом деле сие лишь лаконичность резца, желающего не славы, а передать постигнутое.
Контур массивного загривка так совершенно вписан в случайный излом стены, что создается цепенящее впечатление: широколобый зверь замер, наклонив рогатую голову… вот в это самое мгновение выступив из этой скалы. Как будто он пронизал ее насквозь. Ведь камера не имеет входа.
На выпуклом пространстве между рогами – знаки, которых шесть. И складываются они во фразу: УТРОМ ЭТОГО ДНЯ ДАРУЮ ТЕБЕ СТРАНСТВИЕ.
Свечение, проницающее туман, становится, постепенно, ярче. Где-то далеко, где-то вне этой невообразимой толщи – восходит солнце.
Приходит из недр удар.
Пол камеры бугрист, узок. И брошено на нем тело – мальчик, схваченный этой ночью. Он распростерт на спине, недвижен. Его голова безжизненно запрокинута, веки сомкнуты.
Но движутся под ними глаза.
И губы, время от времени, начинают шептать бессвязное. И вздрагивает на груди полудиск, и бряцает иногда слабо о гранитный пол цепь. Все тело мальчика покрывает пот, несмотря на холод.
Он предан одиночному заключению в бесконечно высокой камере. Но в действенность одиночества не легко поверить. Огромная и белая голова склонена над мальчиком – тяжелая, неподвижная.
То каменное изваянье быка: его свирепой склоненной морды и мощной шеи. И это – изображенье бога, не только зверя. И будто бы работа груба, но на самом деле сие лишь лаконичность резца, желающего не славы, а передать постигнутое.
Контур массивного загривка так совершенно вписан в случайный излом стены, что создается цепенящее впечатление: широколобый зверь замер, наклонив рогатую голову… вот в это самое мгновение выступив из этой скалы. Как будто он пронизал ее насквозь. Ведь камера не имеет входа.
На выпуклом пространстве между рогами – знаки, которых шесть. И складываются они во фразу: УТРОМ ЭТОГО ДНЯ ДАРУЮ ТЕБЕ СТРАНСТВИЕ.
Свечение, проницающее туман, становится, постепенно, ярче. Где-то далеко, где-то вне этой невообразимой толщи – восходит солнце.
Приходит из недр удар.