Кукольник   ::   Кортес Родриго

Платон стал рассказывать, как самым первым, еще до толстухи Сесилии, обнаружил обезглавленное тело сэра Джереми;как, отчаянно пытаясь удержать на месте уходящую под власть Аристотеля душу своего господина, обильно посыпал мертвое тело табаком и смочил тростниковым ромом; как старательно следил за всем, что делал масса Джонатан, опасаясь потерять и его… Джонатан слушал и не верил тому, что слышит.

Ему рассказывали, что у негров еще осталась память о прежней, иной жизни, какие-то сказки об огромной рыбе, родившей Луну, о детях Луны — маленьком, не выше колена, брате и его большой, до самого неба, сестре, положивших начало всей жизни на земле. О самой Луне, на которой и живет упомянутый Платоном Великий Мбоа.

Он знал, что иногда — очень редко, но все-таки такое бывает, — иногда они как-то сохраняют свои прежние имена и странные ни на что не похожие приметы и суеверия — вот как сейчас.

Но чтобы Платон…

— Но вы убили его, масса Джонатан, — слушал он как сквозь вату, — и теперь вы — самый главный для Мбоа.

Джонатан зябко поежился, бросил мимолетный взгляд на голову и застыл… Она буквально втягивала его в себя. Джонатан с трудом перевел глаза на шрам в виде буквы V на левой щеке головы, затем — в сторону и снова посмотрел на Платона.

— И что мне теперь с этим делать? — изо всех сил пытаясь удержать остатки самообладания, растерянно спросил он.

— Она ваша, масса Джонатан, как и душа Аристотеля. Возьмите ее в руки. Пусть Аристотель привыкнет к вам.

— В руки?! — брезгливо подернулся Джонатан.