JК
Кузница милосердия :: Смирнов Алексей
Страница: 42 из 104Но потом возникли претензии.
Эта скотина явилась на консультацию с полной авоськой пустых пивных бутылок. Опоздавши, мой бывший учитель не внял объяснениям про ученый совет и занятость. Он так, гремя бутылками, и явился в зал, где шло заседание этого ученого совета и стал выкрикивать мою знакомую, словно суку какую с балкона.
Ну, хотя бы диагноз поставили: чесотка.
В другой раз он подвел уже лично меня: позвонил мне в больницу, на дежурство, и, заливаясь слезами, попросил, чтобы я уложил его с сотрясением мозга, потому что ему нужно спрятаться, он что-то натворил. Мое сердце не выдержало, я сдался и велел приезжать. Он явился в полночь, едва держащимся на ногах. Он сразу бросился к конторке в приемном покое, где стоял телефон, бормоча: "один звоночек, одну только секундочку", и скоро заебал весь этаж. У него была пухлая записная книжка, раздувшаяся от телефонных номеров многочисленных кредиторов. Им-то он и звонил, с ними-то и передоговаривался о разных займах.
"Пошли, сволочуга", - я потянул его за рваный пиджак.
"Минутку. Минутку. Один звонок". Он было снова направился к телефону, но забыл номер. Тогда он повернулся к стене, прикрыл глаза, открыл обратно, вообразил себе расположение телефонных кнопок и начал тыкать пальцем в пустоту, пытаясь восстановить порядок цифр.
Я бросил его там, ушел.
Эта скотина явилась на консультацию с полной авоськой пустых пивных бутылок. Опоздавши, мой бывший учитель не внял объяснениям про ученый совет и занятость. Он так, гремя бутылками, и явился в зал, где шло заседание этого ученого совета и стал выкрикивать мою знакомую, словно суку какую с балкона.
Ну, хотя бы диагноз поставили: чесотка.
В другой раз он подвел уже лично меня: позвонил мне в больницу, на дежурство, и, заливаясь слезами, попросил, чтобы я уложил его с сотрясением мозга, потому что ему нужно спрятаться, он что-то натворил. Мое сердце не выдержало, я сдался и велел приезжать. Он явился в полночь, едва держащимся на ногах. Он сразу бросился к конторке в приемном покое, где стоял телефон, бормоча: "один звоночек, одну только секундочку", и скоро заебал весь этаж. У него была пухлая записная книжка, раздувшаяся от телефонных номеров многочисленных кредиторов. Им-то он и звонил, с ними-то и передоговаривался о разных займах.
"Пошли, сволочуга", - я потянул его за рваный пиджак.
"Минутку. Минутку. Один звонок". Он было снова направился к телефону, но забыл номер. Тогда он повернулся к стене, прикрыл глаза, открыл обратно, вообразил себе расположение телефонных кнопок и начал тыкать пальцем в пустоту, пытаясь восстановить порядок цифр.
Я бросил его там, ушел.