Страница:
98 из 104
Этого типа, как выяснилось, ужалила в ухо какая-то мошка-молодец. Ухо разнесло в целое блюдце диаметром. Ну, и что тут выяснять? Он сидит и не соображает ни хрена, да и соображать нечего. Цедит что-то сквозь зубы, рассматривает свои шерстяные носки, а те уже не шерстяные, а керамические. И такая от них двинулась ударная волна, что у меня, как и положено в ЛОР-болезнях, перехватило и горло, и нос, и ухо заложило.
Понятно, что за мои соображения по поводу уха и мошки влепили нечто нехорошее.
И на экзамене припомнили, потому что я уже, получилось, себя плохо зарекомендовал.
Вообще, лютая была кафедра. Мелкая и злая. Их профессор, молодой еще совсем, настоящее удовольствие получал от своих темных дел. Сидит за столиком один негр, готовится отвечать по билету. Надеется попасть к кому-нибудь подобрее. Ему, негру, что горло было, что нос - все едино, одинаковый занзибар.
Тут входит профессор, только что с операции, распаренный и хищный.
- Так! Давайте-ка мне кого-нибудь!...
- А вот... (указывают на съежившегося негра).
- А ну, пошли!
Схватил за шиворот (я не вру), поволок к себе.
Потом, уже насобачившись в поликлиниках-больницах, я этому профессору не то тетку его лечил, не то бабку. Так он мне бутылку подарил, которую не жалко. У него их, понятно, много было, как у любого профессора.
Профессор Козьмин-Соколов
Раз уж я снова взялся рассказывать про учителей, не грех припомнить приятных. Были же такие? Были.
|< Пред. 96 97 98 99 100 След. >|