JК
Льняное поле в цвету :: Астафьев Виктор
Страница: 17 из 18С трудом, но отыскали мы в Вологде человека, мерекающего по-итальянски, и он растолковал нам загадочное слово — сия рубаха сделана из высокосортного вологодского льна.
Значит, наши русские бабы всю грязь съели, пылью и кострой легкие засадили, довели сырье «до кондиции», и его за границу продали! Итальянскую рубаху знакомый наш с досады подарил на день рождения родственнику в Вохтюге, но я еще долго травил его. Как увижу, так и руку вверх: «Чао, Фолекда!» А он мне: «Пош-шел ты!»
Деревушка вологодская, в которой я долго жил и работал, все еще жива. Несколько домов в ней светятся окнами, курятся дымом по утрам, в ночи лает одинокая собака. Но бригады здесь уже нет. Завалился конный двор, проломился посередке хребет крыши, опустели фермы, зияют выбитыми окнами, на дрова разобраны амбары и гумна, в которых сушились снопы, хранился лен.
Загуменные поля теснит дикоростом, но в середку их иногда еще забежит ненадолго трактор с широкими сеялками и боронами, потрещит, побегает — и готово дело. Сев закончен. Под осень свернет с большой дороги опасно кренящаяся громада комбайна, смахнет низкорослицу овса или пшеницы с ноля, насорит кучи соломы, оставит взъерошенную стерню и разлохмаченный осот; недокось по окраинам поля и возле межей, дико обросших бузиной, малинником, забудет. Уйдет комбайн неторопливо и важно куда-то по дорожке и исчезнет вдали.
Значит, наши русские бабы всю грязь съели, пылью и кострой легкие засадили, довели сырье «до кондиции», и его за границу продали! Итальянскую рубаху знакомый наш с досады подарил на день рождения родственнику в Вохтюге, но я еще долго травил его. Как увижу, так и руку вверх: «Чао, Фолекда!» А он мне: «Пош-шел ты!»
Деревушка вологодская, в которой я долго жил и работал, все еще жива. Несколько домов в ней светятся окнами, курятся дымом по утрам, в ночи лает одинокая собака. Но бригады здесь уже нет. Завалился конный двор, проломился посередке хребет крыши, опустели фермы, зияют выбитыми окнами, на дрова разобраны амбары и гумна, в которых сушились снопы, хранился лен.
Загуменные поля теснит дикоростом, но в середку их иногда еще забежит ненадолго трактор с широкими сеялками и боронами, потрещит, побегает — и готово дело. Сев закончен. Под осень свернет с большой дороги опасно кренящаяся громада комбайна, смахнет низкорослицу овса или пшеницы с ноля, насорит кучи соломы, оставит взъерошенную стерню и разлохмаченный осот; недокось по окраинам поля и возле межей, дико обросших бузиной, малинником, забудет. Уйдет комбайн неторопливо и важно куда-то по дорожке и исчезнет вдали.