Лента Mru   ::   Смирнов Алексей Константинович

Упершись разлапистыми ладонями в скользкий от крови пол, он, когда командир затеял допрос, как раз подтягивался.

Ладушкин, не отвечая, добродушно прикрыл веки и снова их поднял.

— Что ты скалишься! — командир замахнулся. В замахе он скосил глаза на взрывоопасный батон.

— Ага, — кивнул Ладушкин. — Правильно глядишь.

Он что-то сделал рукой, и командир не успел ему помешать. В следующее мгновение и сам он, с подсыхающим следом от непонятой мокрицы на камуфляже, и Семен Ладушкин, и бронированные соколы специального предназначения взлетели на воздух, разделившись в полете на многочисленные фрагменты и ступени. Ярослав Голлюбика к тому моменту полностью выкарабкался из подпола и как раз шел к окошку. Взрыв заставил его отшатнуться; Голлюбика прикрыл глаза, одновременно защищая некогда русую, а ныне невнятной окраски бороду. Ладони хватило сразу на все.

— Эх, — он покачал головой, когда ударная волна, разбившись о его торс, утратила свои поражающие свойства. Ярослав присмотрелся к дыму и пламени, но ничего не разобрал. Бормоча что-то досадливое, он вернулся к отверстию, опустился на колени и позвал: — Обмылок! Вылезай, не шали. Руки на затылок.

Ответа не было. Голлюбика сунул перепачканное лицо в авангардную черноту квадрата, откуда тянуло морквой, рассолом и фиксирующими растворами. Он крикнул еще раз, на сей раз погромче:

— Обмылок! Вылезай, кому сказано!

Выждав немного, он выпрямился, поискал вокруг и нашел спички.

— Я иду искать, — предупредил Ярослав.