JК
Леонид обязательно умрет :: Липскеров Дмитрий
Страница: 13 из 79Лишь перешедши в другое измерение сознания, которое не нуждается в биологических приспособлениях, он понимает, что являлся наглым сперматозоидом в презервативе!
«Я не хочу быть человеком», — провозгласил эмбрион, и в этом уже заключалось человеческое высокомерие и самая большая Ложь.
Его клетка, отвечающая за мужское начало, уже произошла и сделала зародыш физиологически зависимым от влечения к Космосу, то есть к своей мамке!
«Она не знает о моем существовании!»
Четыре минуты…
Она много чего еще не знала. Когда умрет и кто был ее отцом. Что станет есть на ужин и кто, в конце концов, пробьет в ванне засор.
«Да батя мой пробьет!» — прокричал бы эмбрион в раздражении, если бы мог.
Конечно, так тому и предстояло быть. Он знал об этом наверняка, как и еще о многом другом, что неведомо более никому.
Минута…
До ее ушей донеслась трель телефонного аппарата, установленного в общей прихожей. Лежа в горячей воде, сквозь дрему, Юлька представила его — черный, с белым диском, из динамика которого прошлое приносило ей столько радостей и печалей. Он шептал ей сначала подростковыми, а затем мужскими голосами уклюжие и неуклюжие слова любви, бывало, что отчаянная ненависть все от тех же любовей мучила ее молодое сердце, а однажды телефон строгим голосом велел Юльке прибыть в военкомат для прохождения срочной армейской службы. Прямо в ее день рождения, в восемнадцатилетие.
— Что — война? — испугалась она.
— Тьфу! Идиот! — выругался строгий мужской голос ей в ушко, закачав вибрацией маленькую золотенькую сережку.
— Я — не идиот! — ответила Юлька вызывающе.
«Я не хочу быть человеком», — провозгласил эмбрион, и в этом уже заключалось человеческое высокомерие и самая большая Ложь.
Его клетка, отвечающая за мужское начало, уже произошла и сделала зародыш физиологически зависимым от влечения к Космосу, то есть к своей мамке!
«Она не знает о моем существовании!»
Четыре минуты…
Она много чего еще не знала. Когда умрет и кто был ее отцом. Что станет есть на ужин и кто, в конце концов, пробьет в ванне засор.
«Да батя мой пробьет!» — прокричал бы эмбрион в раздражении, если бы мог.
Конечно, так тому и предстояло быть. Он знал об этом наверняка, как и еще о многом другом, что неведомо более никому.
Минута…
До ее ушей донеслась трель телефонного аппарата, установленного в общей прихожей. Лежа в горячей воде, сквозь дрему, Юлька представила его — черный, с белым диском, из динамика которого прошлое приносило ей столько радостей и печалей. Он шептал ей сначала подростковыми, а затем мужскими голосами уклюжие и неуклюжие слова любви, бывало, что отчаянная ненависть все от тех же любовей мучила ее молодое сердце, а однажды телефон строгим голосом велел Юльке прибыть в военкомат для прохождения срочной армейской службы. Прямо в ее день рождения, в восемнадцатилетие.
— Что — война? — испугалась она.
— Тьфу! Идиот! — выругался строгий мужской голос ей в ушко, закачав вибрацией маленькую золотенькую сережку.
— Я — не идиот! — ответила Юлька вызывающе.