JК
Леша :: Ваншенкин Константин Яковлевич
Страница: 4 из 7Он, несколько как бы удивившись, замахнулся на меня и, когда я отстранил голову, неожиданно ударил меня ногой и попал в колено.
И, возмущенный его подлостью, ничуть не думая о последствиях, я резко выбросил вперед левую руку и прямым ударом, острыми костяшками, сам дивясь, как это ловко у меня получилось, дал ему по носу. Я даже испугался, но еще сильнее было пронзительно-радостное чувство: постоял за себя.
Рыжий зажал лицо ладонями, отвернулся, подождал несколько секунд и, нагнувшись, высморкался.
Потом они втроем бросились на меня.
Я стоял спиной к забору, это мне помогало, иначе они сразу сбили бы меня с ног. Но и так я не продержался бы больше минуты.
Меня спас сильный и властный окрик:
– Ну, вы, сладили? Отставить!
По проулку шагал рослый красноармеец в фуражке с малиновым кантом и даже с винтовкой на ремне, – над ней, тревожа синеватым отливом, торчал тонкий изящный штык.
Они отступились и быстро пошли к школе, я беспрепятственно – за ними.
На первом уроке меня колотило возбуждение, я ничего не понимал и не слышал и даже получил «неуд», впрочем, тоже почти не заметив этого. При звонках на перемену я уже не первым выбегал в коридор, внимательно осматривался, ожидая нападения, но меня никто не трогал, и я постепенно успокоился.
В большую перемену был обед: учительница раздавала ломтики черного хлеба, из принесенного в класс бачка разливала по алюминиевым мискам вкусный гороховый суп. За наклонными партами есть было неудобно, но мы не жаловались.
И, возмущенный его подлостью, ничуть не думая о последствиях, я резко выбросил вперед левую руку и прямым ударом, острыми костяшками, сам дивясь, как это ловко у меня получилось, дал ему по носу. Я даже испугался, но еще сильнее было пронзительно-радостное чувство: постоял за себя.
Рыжий зажал лицо ладонями, отвернулся, подождал несколько секунд и, нагнувшись, высморкался.
Потом они втроем бросились на меня.
Я стоял спиной к забору, это мне помогало, иначе они сразу сбили бы меня с ног. Но и так я не продержался бы больше минуты.
Меня спас сильный и властный окрик:
– Ну, вы, сладили? Отставить!
По проулку шагал рослый красноармеец в фуражке с малиновым кантом и даже с винтовкой на ремне, – над ней, тревожа синеватым отливом, торчал тонкий изящный штык.
Они отступились и быстро пошли к школе, я беспрепятственно – за ними.
На первом уроке меня колотило возбуждение, я ничего не понимал и не слышал и даже получил «неуд», впрочем, тоже почти не заметив этого. При звонках на перемену я уже не первым выбегал в коридор, внимательно осматривался, ожидая нападения, но меня никто не трогал, и я постепенно успокоился.
В большую перемену был обед: учительница раздавала ломтики черного хлеба, из принесенного в класс бачка разливала по алюминиевым мискам вкусный гороховый суп. За наклонными партами есть было неудобно, но мы не жаловались.